Тедрик

— Стоять! — взревел Тедрик таким голосом, что ни один человек не двинулся с места.— Если кто-нибудь сделает вперёд хотя бы шаг либо шевельнёт копьём или луком, твои мозги, жрец, будут размазаны по стене моей кузницы! Может ли медный горшок у тебя на голове выдержать удар этого молота? Может ли твоё жирное тело двигаться достаточно быстро, чтобы увернуться от моего удара? И я обещаю, что все эти крысы, которых ты привёл, умрут раньше, чем собьют меня с ног! А если даже меня убьют, что хорошего в том, что Сарпедион лишится своей доли доброго железа? Подумай об этом, жрец!

Минуты две жрец мерял рассвирепевшего мастера пристальным взглядом. Затем, решив, что намеченную жертву вряд ли удастся взять живьём, он повернулся и повёл свою команду на улицу.

Тедрик тоже вернулся в мастерскую. Он ясно сознавал, что угрозы жреца не являлись пустым сотрясением воздуха. Сейчас он не подвергался особому риску, но следующий визит может быть другим, совсем другим. К счастью, он принял все необходимые меры предосторожности. Ни один из его людей не знал, что закрытые глиняные сосуды, которые они подвергали осторожному нагреванию, содержали только древесный уголь и кокс. На самом деле, панцирь и шлем, меч и щит, топор и молот в настоящий момент закаливались в масле при температуре кипящей воды. Ванна с маслом стояла на очаге в святая-святых — маленькой каморке позади спальни Тедрика, в которой он обычно совершал магические обряды кузнецов, придающие прочность железу.

Вечером он выбрал мелкозернистый наждачный камень и начал затачивать режущие кромки своего нового меча. Затем тщательно закрепил двуручную рукоять с массивной поперечиной гарды. Его трепещущие пальцы, искусные пальцы мастера, снова и снова гладили, ощупывали, изучали каждый дюйм стального клинка. Он ласкал ладонью гладкую холодную поверхность лезвия, чувствуя скрытую в нём мощь. Да, это был новый, невиданный ранее сплав! Настоящий божественный металл!

На столе, на бруске из твёрдого дуба, уже лежала полоса чёрного железа пятидюймовой ширины и толщиной в палец. Он слегка стукнул по ней лезвием меча. Клинок зазвенел, подобно колоколу, и на медной поверхности железа появилась зарубка — это было всё. Затем, сжав рукоять обеими руками, он нанёс удар средней силы и внимательно осмотрел лезвие, на нём по-прежнему не было никаких отметок. Тогда, глубоко вздохнув, он подверг божественный металл последнему испытанию: ударил со всей силой, на которую был способен. Он никогда не наносил раньше подобного удара мечом: бить с такой силой можно было только кузнечным молотом или массивным боевым топором. Раздался резкий звенящий звук, части перерубленной полосы полетели в противоположные утлы комнаты, ужасный клинок на дюйм вошёл в дубовый брус. Он освободил оружие и уставился на блестящее лезвие: НИКАКИХ ПОВРЕЖДЕНИЙ! На мгновение он замер: поражённый, затем ликование затопило его сердце.

Теперь оставалось только приладить застёжки и кожаные петли к панцирю, Тедрик выполнил эту работу за два дня. Таким образом, когда служители Сарпедиона пожаловали снова, облачённые в тяжёлое вооружение из лучшего железа, намереваясь сокрушить его числом и живым весом, он был полностью готов. На этот раз никто не вступил с ним в переговоры. Дверь комнаты открылась, нападающие увидели кузнеца и бросились на него.

Тедрик, однако, тщательно выбрал место сражения. Он находился в углу. За его спиной располагалась каменная лестница, которая вела на второй этаж. Справа от него сплошная стена простиралась на двадцать футов. Слева, за лестницей, тоже была сплошная стена. Пока он не будет выбит с этой позиции, его могут одновременно атаковать не более двух человек.

Тедрик нанёс первый удар — горизонтальный, на уровне шеи, и такой же яростно-стремительный, как тот, которым он развалил железную полосу несколько дней назад. Клинок из божественного металла почти не замедлил своего движения, рассекая железный панцирь, плоть и кости. Какое-то мгновение голова в шлеме и верхняя часть плеча оставались на месте, потом тело врага рухнуло вниз, заливая пол кровью из ужасной раны.

Он понял, что нет необходимости вкладывать столько силы в каждый удар. Всё равно никто не сможет сопротивляться ему достаточно долго. Вот почему следующим ударом, нанесённым сверху вниз, он рассёк своего противника только до подбородка, хотя мог развалить его тело надвое. Третьим ударом, возвратным движением меча снизу вверх, он смахнул голову очередному наёмнику.

Ответные удары, нацеленные в голову, шею и плечи, не могли повредить его защитное вооружение. Пожалуй, его беспокоил только грохот. Пять лет он проектировал и создавал доспехи, достигнув высшего мастерства. Его шлем, глубокий, опирающийся на плечи, был подбит многими слоями кожи, так же, как и панцирь, защищающий плечи и грудь. Ему пришлось несколько пожертвовать мобильностью: он не мог поворачивать далеко голову, зато силу любого удара по шлему принимали на себя его могучие плечи.