Течение времени

Уже через два представления Мишка стал артистом. Он сидел рядом с Алешей в последнем ряду театра, равнодушно относился к зебрам, пони, попугаю… Но как только на сцену выходил Михаил Михайлович, настроение у него менялось: он начинал внимательно смотреть на сцену и слегка дрожать. А когда собаки изображали футбол, он не переставая ерзал на месте, подпрыгивал, как бы стараясь лучше разглядеть ход игры, и в тот момент, когда Каро вместо ворот попадал мячом в зрительный зал, срывался с места, ловил прыгающий мяч, по лестнице взлетал на сцену и клал его у ног Михаила Михайловича. Михаил Михайлович, как бы пораженный происшедшим, ласкал Мишку. Обращаясь к публике с поклоном, он делал антре, широко разводя руками, называл Мишку лучшим болельщиком в зале, заслуживающим приз. Ему выносили огромных размеров бутафорскую косточку, полую внутри, в которую Михаил Михайлович укладывал мячик и аппетитную косточку. Мишка через весь зал с высоко поднятой широко раскрытой пастью с бутафорской костью, работая хвостом как пропеллером, бежал к Алеше. Между тем Михаил Михайлович называл Каро «мазилой», но чтобы не вносить распри в собачий мир, Каро тоже получал косточку, и все остальные собаки тоже что-то получали. На спектакле присутствовали мама, папа, Мария Васильевна, тетя Таня и даже «Митрий мой», который на самом интересном месте заснул. Был полный аншлаг, и цирк задержался в Городке еще на два дня. А о Мишкиных успехах даже написали в местной газете.

Вскоре должно было произойти событие, о котором говорили по радио, писали в газетах: полное солнечное затмение – луна закроет солнце, и среди дня наступит ночь. Такое явление не могло пройти мимо ребят. Очки с темными стеклам в Городке не продавались, и Алеша с Витей стали собирать осколки стекол, чтобы закоптить их на огарках свечей, полученных от дедушки «Митрий мой». Стекол они накопили много, очень много на случай возможных непредвиденных обстоятельств: а вдруг одно, второе, третье… случайно разобьются. Далее следовало выбрать место наблюдения за затмением. По их представлению, оно должно располагаться как можно выше над землей, например, на колокольне. Но от этой, с точки зрения мальчишек, замечательной идеи пришлось отказаться, так как вход на колокольню был наглухо закрыт со времен революции. Оставался только чердак, куда тоже не так легко было попасть. Но они пробрались и обнаружили там старую мебель, покрытую толстым слоем пыли. Открыть раму слухового окна чердака им не удалось. Перепачканные пылью и покрытые паутиной с головы до ног, ребята поняли, что наблюдать за затмением надо на открытом месте, стоя или лежа на травке, кому как удобно. Так им и советовала Алешина мама. Она никогда в категорической форме не вмешивалась в действия ребят, кроме тех, которые могли бы привести к серьезным последствиям.

Любые события Алеша воспринимал через свою личную призму ощущений: романтичность, загадочность и интерес, почти всегда связанный в той или иной мере с игрой. Мама поддерживала и поощряла Алешины фантазии, являющиеся, по ее мнению, основой творчества, направляя инициативу сына по правильному пути. Когда она чувствовала даже самое малое несогласие со своим мнением, она давала Алеше возможность действовать по собственному усмотрению, конечно, до разумного предела.

– Ну, ребята, обоим мыться, в ванну. И не только поплескаться под душем: тщательно промойте друг другу голову да мочалкой потрите прокопченные солнцем спины, вы грязные, как трубочисты. Старайтесь не очень брызгаться, сами и будете убирать за собой.

Наконец наступил долгожданный день солнечного затмения 1937 года. В саду перед верандой поставили несколько стульев, на один из которых положили коробку с закопченными стеклами и будильник. Алеша сам выверил часы по точному сигналу времени и поставил будильник на начало затмения. В саду собрались соседи: Мария Васильевна, к которой сразу подбежал Мишка, тетя Таня, «Митрий мой», не верящий в надвигающиеся события. Все получили закопченные стекла… Ребята легли на травку там, где деревья не загораживали солнца. Был яркий солнечный день, и ничто не предвещало внезапного наступления ночи. Наступила торжественная тишина, и вот на солнце стала наползать тень в виде черного сектора, увеличивающегося с каждой минутой. «Митрий мой», кряхтя, став на колени, принялся молиться и часто-часто креститься. Затем тень луны закрыла уже половину солнца, и наступили сумерки, переходящие в ночь. По всему Городку закукарекали петухи, запрокинув голову, завыл Мишка… Алеша, не отрывая закопченного стекла от глаза и не открывая другого глаза, свободной рукой старался повалить Мишку на себя, успокаивая его. Он не мог упустить и мгновения этого редкостного явления. А когда наступило полное солнечное затмение и вокруг тени луны возник венчик бушующего солнечного пламени, Алеша вскочил и в восторге выкрикнул в надвинувшуюся ночь громче петушиного кукареканья и воя Мишки:

– Какая красотища!