Тебе посвящается

Валерий с усилием поднял глаза на ребят и сразу при­метил несколько знакомых лиц. Это были мальчики, кото­рые при нем и при Игоре перелезали через забор. Они смотрели на него с любопытством, и вообще никто пока не роптал и даже, кажется, не скучал.

– Акробатикой тут у вас многие увлекаются, я знаю. Наблюдал один раз. Ну, а еще чем?.. Или больше ни­чем? – спросил он, радуясь, что вопрос прозвучал как ни в чем не бывало, даже весело, и глупое оцепенение сбро­шено.

Дальше все пошло вроде бы так гладко, как он мечтал, а может быть, и лучше.

Быстро уговорились пойти в Третьяковскую галерею, взяв в провожатые «художника получше» из шефствую­щего над школой Союза художников. Пригласить прово­жатого надоумил худенький мальчик, по фамилии Хме­лик, не поверивший при знакомстве у забора, что Валерий с Игорем – достаточно крепкая защита от поджидающих в переулке хулиганов.

Без фуражки Хмелик был еще менее мужествен, он казался таким маленьким и беззащитно-домашним, что Валерий, забывая, что перед ним пятиклассник, умилялся связности его речи.

Потом все прямо-таки загорелись идеей совершить зи­мой лыжную вылазку, а летом – недельный шлюпочный поход, подобный тому, в котором Валерий участвовал сам, еще пионером. Некоторые ребята заявили, что тотчас всту­пят в школьный географический кружок, потому что имен­но кружок будет готовить походы по воде и по суше.

Под конец порешили непременно ходить сообща на все детские и юношеские фильмы и затем обсуждать их. А причастный к акробатике крепыш Геннадий Конев (ко­гда перелезали через забор, он подставлял товарищам плечи) предложил смотреть все вообще хорошие фильмы, хотя бы и взрослые, потому что «из-за какого-нибудь по­целуя на мировую картину не попадешь и жди, когда шестнадцать стукнет».

Словом, похоже было на то, что общий язык с ребята­ми нашелся сам собой, даже искать не пришлось.

– Так. А кто у вас члены совета отряда? – поинтере­совался Валерий, собираясь затем выполнить совет Иго­ря и прямо спросить у них, кто из старшеклассников оби­рает младших.

Поднялось несколько мальчиков и девочек, в том чис­ле Хмелик и Конев.

– Ну, а кто же из вас председатель совета?

Разглядывая членов совета, Валерий подумал, что уди­вительнее всего было бы, если б председателем оказался Хмелик.

С последних парт, где по трое сидели мальчишки, до­несся не шепоток, а, скорее, какой-то шорох. После корот­кой паузы ребята стали отвечать вразнобой:

– А его сегодня нет...

– А он домой ушел...

– Он заболел...

– Не заболел, а с лестницы свалился.

– Да на истории был еще...

– А на арифметике – нет...

– Он с лестницы свалился, – повторили с задней парты.

– Говорит, что свалился, – сказал Хмелик, словно по­правляя.

– Не «говорит», а об ступеньку расшибся! – грубо отозвались с задней парты.

– Может, председатель на арифметике оставаться не хотел? И оттого у него хворь появилась... – предположил Валерий, чувствуя, что тут что-то не так.

– Что вы, Лаптев ведь отличник! – возразили хором девочки – наверное, пораженные, что кому-то могут быть неизвестны успехи председателя в ученье. – Он ни капельки не боится, когда его вызывают.

– Значит, на последней перемене Лаптев упал, раз­бился и ушел домой, – сказал Валерий. – А его проводил кто-нибудь?

Встал мальчишка с задней парты и принялся объяс­нять со старательностью троечника, который силится рас­суждать, как велят на уроке, и в усердии вслух сам себе задает вопросы:

– Лаптев разбился на последней переменке. Теперь: как получилось, что он из школы пошел один? Это получилось ввиду того, что у него ноги целые. Он сбегал в учи­тельскую и отпросился. Теперь: откуда мы взяли, что Лап­тев разбился? У него из носа кровь текла. Он упал лицом об пол.

– А ты видел? – спросил Гена Конев.

– А тебе что? – буркнул мальчишка.

Остальные настороженно молчали.

– Как твоя фамилия? – Валерий по проходу между партами приблизился к мальчишке.

– Моя? – переспросил тот. – Тишков. А что?

– Я же еще не знаю ваших фамилий, – ответил Ва­лерий, – буду запоминать. Вот. А Лаптева кто-нибудь на­вещать пойдет?

– Я, – сказал Хмелик. – Моя фамилия Хмелик.

– Хорошо. – Валерий помедлил и, почти убежденный теперь, что это бесполезно, задал все-таки вопрос, который давно приготовил: – Ребята, а к вам не пристают эти... из-за которых вы тогда акробатикой занимались?

Но упоминание об «акробатике» не вызвало у ребят, как в первый раз, оживления. Не сразу, вразброд, тихо и неохотно, несколько мальчиков ответили, что никто их не трогает. И Валерий ощутил, что все как-то замкнулись; если б не то, что все по-прежнему сидели на своих местах, можно было бы сказать, что его стали сторониться.

С полминуты ребята молчали, уставясь в парты. Ге­на Конев, глядя в одну точку, прижмуривал то левый, то правый глаз...

Валерий встал и распахнул дверь класса:

– Можете расходиться.

Он спустился с ребятами в раздевалку и здесь предло­жил Хмелику зайти к Лаптеву вместе.