Тебе посвящается

В этот день учителя не раз обращали внимание на то, что Саблин очень рассеян. И недаром. Он думал только о предстоящей встрече со своими пионерами. Даже тогда, когда вопрос учителя бывал так прост, что руки дружно поднимали все, Валерий продолжал сидеть с безучастным видом. Единственный ученик, не тянувший вверх руки, бросался, конечно, в глаза. Сначала Валерия вызвал к до­ске физик, в результате чего напротив фамилии Саблина появился в журнале вопросительный знак, похожий на не­дописанную двойку. Затем ему предложила отвечать Ксе­ния Николаевна. Это было досаднее всего, потому что перед нею ему особенно не хотелось срамиться.

Девочки, которые учились у Ксении Николаевны дав­но, окружали ее имя почтительным ореолом. Между про­чим, они рассказывали, что Ксении Николаевне предла­гали несколько раз преподавать в институте, но она отка­зывалась, не желая оставлять школу. Рассказывали, как она строга, и любили вспоминать подробности этой не­обыкновенной строгости. Со слов девочек Валерий усвоил, что у Ксении Николаевны не бывает любимчиков; что она не ставит пятерок отличнику, «чтоб не испортить табель», как говорят иногда. Ответ решает для нее все, а не сосед­ние оценки в дневнике. И как раз по этой причине она без колебаний ставит пятерку в дневник, где на фоне троек эта пятерка кажется загадочной и диковинной.

Валерий радовался, слыша о Ксении Николаевне тако­го рода истории. Они были ему по душе. Ему только не приходило в голову, что строгие замечания, суровую и точную оценку знаний может заслужить и он сам.

И вот после того как он ответил слабо, несколькими громоздкими фразами из учебника, которых не прослоил даже своими словами, Валерий ждал, что скажет Ксения Николаевна, что поставит. Она не может сказать ничего хорошего, да, пожалуй, снисходительность была бы для него и вовсе невыносима...

Ксения Николаевна сказала:

– Вы знаете кое-что, но отвечаете беспомощно. Не владеете материалом, хотя, я вижу, читали.

Она поставила ему тройку и, возвращая дневник, без­жалостно заметила:

– Если б в ходу были плюсы и минусы, я бы вам по­ставила с минусом.

У Валерия на душе – гадко, он чувствует себя недо­стойным даже обращения на «вы». Вернувшись за парту, он не смотрит на Лену.

Перед тем как вызвать следующего ученика, Ксения Николаевна еще раз обращается к нему.

– Вам придется много работать в этой четверти, – го­ворит она, – потому что во второй я буду требовать от вас только отличных ответов. Вы в состоянии их давать.

На последнем уроке он, по выражению Кавалерчика, «схлопотал еще трояк». Но это его мало тронуло. Уже ни­что не могло отвлечь Валерия от мысли о первой встре­че с пионерами, до которой оставался какой-нибудь час.

«Главное, – размышлял он, – ребятам должно быть интересно. Один скучный сбор – и я пропал. Сегодня я с ними коротко, чего воду-то лить... Может, просто спро­сить: какие у кого стремления?»

...У двери 5-го «Б» Валерия остановил Игорь.

– Твои на месте, в полном составе, – сказал он. – Сей­час приступишь к воспитательной работе. Ты, Валер, вот что: поимей в виду одну вещь... Хорошо б, если получит­ся, выведать, кто к мальцам присосался. После откровенностей Ляпунова, задавалы этого, нужно все же доис­каться.

Валерий энергично кивнул: правильно.

– Ты почуял, кстати, – продолжал Гайдуков, – что он для фасона все это... Перед девчатами покрасоваться. А нам с тобой стал бы он говорить, жди! Так что опять, выходит, слава девчатам!

Валерий подумал, что у них с Игорем часто совпадают впечатления.

Когда Ляпунов, понизив голос, поверял им секреты, ему тоже казалось, что тот красуется. И удивляло, что Ляпунов с одинаковой гордостью рассказывал обо всем: о том, что отец дает ему денег вволю, о том, что «тип» предлагал ему примкнуть к темной компании, и о том, что он от этого отказался.

– Счастливо! – бросил Гайдуков сосредоточенно мол­чавшему Валерию.

Из учительской вышла классная руководительница 5-го «Б», которой предстояло познакомить пионеров с но­вым вожатым.

Классная руководительница представила Валерия и ушла.

– Теперь я буду вашим вожатым, – глядя в стол, ска­зал Валерий, хотя это было уже известно ребятам. – Да­вайте решим, какими делами вы будете заниматься, и на­метим план на первую четверть, – проговорил он так медленно, точно изъяснялся на чужом языке и про себя согласовывал слова в роде, числе и падеже.

Ребята, не отвечая, о чем-то шептались. И Валерий ощутил, что, кажется, все сорвалось и пропало. С ним слу­чались такие «заскоки», если он что-либо неудачно начи­нал. Стоило ему, отлично помня урок, в начале ответа не­нароком ошибиться и увидеть недовольное лицо учителя, как он начинал мямлить и, тоскливо сознавая, что все гу­бит, уже не мог себя переломить. Если учитель не сетовал ободрительно: «Ну, что ты бубнишь, Саблин, ведь знаешь же материал!» – Валерий после обреченного бормотания «засыпался».

И сейчас он был на пороге провала и мечтал лишь о том, чтоб встреча прошла хоть как-нибудь, хоть по-обыч­ному, только б гладко...