Тебе и Огню

 Итак, давайте-ка мы снова попробуем... Для себя! Надо же в конце концов уяснить: КАК жить дальше?! Интересно, думаю я, если бы можно было разработать компьютерную программу для самого мощного сегодня компьютера, занести в неё все исходные данные о нашей Пирамиде, о целях и задачах, о роли Жоры и Реста, Гильгамеша и Гитлера... О роли Лены и Юли, Клеопатры и Таис, и Ани, и Переметчика, и Валерочки Ергинца... О роли амёб и спирохет, планктона и планарий... Об их роли в достижении вершин совершенства... О роли Иуды... И Христа, и Христа, и, конечно, Христа!.. И этот до сих пор разгорающийся Жорин костёр, Жорин крест, мой крест, крест человечества...

 Наконец, о роли Тины...

 И, конечно, о роли Элис! Или Эллис!

 Как теперь стало ясно это - краеугольная, так сказать, роль!

 Поскольку у меня нет под рукой плазменного компьютера, я доверяю выяснение этих ролей своему мозгу. Чем не компьютер! Серость его вещества - как сгусток плазмы!

 Чай с мёдом - горючее для полёта ракеты моей мысли!

 Итак, значит, роль...

 Проходит не меньше часа прежде, чем мне удаётся ухватить Ариаднову нить моих рассуждений о роли ролей... Я зацепил, что называется, просто прирос к ней, пророс ею, чтобы неустанно тянуть эту нить, разматывая этот тугой клубок нашей жизни с тем, чтобы, наконец, ухватить хотя бы за лапу эту неуловимую Жар-птицу, эту истину истин - как достичь высот совершенства!

 Как?..

 Я думаю. Я думаю, что все пути постижения мне давно известны, все выкладки, факты и аргументы давно сформулированы, все чистые листы бумаги разложены в строгом порядке, счёты и арифмометры, весы и калькуляторы, чернила сварены, ручки подобраны, перья отточены - работай!.. Вот стол, вот стул, чай выпит часа полтора тому назад... Что ещё?..

 Ах, да - фреш, апельсиновый фреш! Пришло время фреша. А как же! Где же мои апельсины?!

 Вдруг звонок.

 - Если будешь пить фреш, - говорит Лена, - не забудь выдернуть шнур из розетки. Там барахлит рычажок. Как бы не случилось короткого замыкания. Ну ты помнишь...

 - Помню, - говорю я.

 - Давно мог бы починить сам или отнести мастеру.

 - Сам, - говорю я.

 - Буду поздно, не скучай без меня.

 - О'кей! Не буду...

 - И побрейся, пожалуйста, к моему возвращению.

 - О'кей, - обещаю я.

 Итак, настраиваю я себя снова, первая роль - Ленина! Не Ульянова-Ленина Владимира Ильича, мумии и христопродавца, а Ленина - Лены! Нет никого, кто мог бы взять это первенство на себя! Главная роль...

 Но сперва - фреш... Не спеша, глоток за глоточком...

 И с рычажком разобраться! Я не могу его осилить вот уже... с лета, да с лета!

 Стыд, просто стыд!

 «...из-мо-ча-ле-на...».

 Как это сочетается с Элис?..

 И другие вопросы...

 Да и вот ещё что - побриться!

Глава 3.

   Уникальная вещь: если перевести текст Тинкиного письма на все языки мира и перведенные тексты снова выписать клинописью - получится одна и та же надпись в виде птичек, трубочек и человечков. Как на той финтифлюшке.

 Сдохнуть можно...

 - И что в этом удивительного?

 - Всё!.. Понимаешь...

 Лена отказывается понимать:

 - Рест, тебе не страшно? Ты не боишься, что, нарушив тайну...

 - Страшно...

 Страшно? Мне?! Страшно?! Да какой может быть страх?! Мне, признаться, давно уже ничего не страшно! Вы не поверите, но с каких-то недавних пор мне это чувство стало совсем незнакомым. Хо! Страх... Я, кажется, где-то уже говорил, что мой возраст и всё пережитое мною напрочь выкоренили во мне это жалкое чувствице - страх... Пф, страх...

 - Страшно, конечно, - говорю я. - Я всё ещё боюсь не успеть. Осталось вот... всего ничего... Но больше всего на свете я боюсь потерять, Лен, тебя! Ты же для меня... Ну, сама знаешь: ты - моя Пирамида! Я тебя уже выстроил, выстроил! Живи в веках!..

 - Да уж, - говорит Лена, - выстроил!..

 - Ты - сгусток самой юной и совершеннейшей жизни во всей этой дряхлой Вселенной!..

 - Да уж, говорит Лена, - сгусток...

 - Ты, - говорю я, трясь щетиной о Ленину щёку, - мой Париж...

 - Побрился бы...

 - ...праздник, - говорю я, который всегда со мной.

 - Как же, как же... Праздник!.. Всегда, всегда... Просто не представляю, как я буду без тебя жить.

 - Так ты и не будешь, - твёрдо говорю я, - без меня.

 - Мы умрём в один день, в один час?

 Я улыбаюсь, ещё крепче обнимая Лену.

 - Мы, - уверенно говорю я, - не умрём никогда! Non omnis moriar! (Не весь я умру, - лат.)

 Теперь улыбается Лена.

 - Ну, хорошо, хорошо, - соглашается она, - не весь! Дальше...

 Она просто тянет меня за язык. Я понимаю: времени в обрез... Нам ещё повезло с погодой: мокрый снег, ветер, и я уже говорил - стынь жуткая! На улицу не то, что не высунешь нос - глазу больно смотреть.

 А тут ещё и Тинино «у нас мало времени». Да знаю я, знаю! У всех теперь мало. Так мало, что и представить себе невозможно - его нет! Меня это радует? В каком-то смысле! С окончанием этого времени кончится и моя Пирамида. Да! Я вырвусь, вырвусь, наконец, из её клети! Я разорву её цепи... Я отгрызу себе даже лапу, чтобы обрести долгожданную свободу!..

 Вот, - говорю я, - послушай ещё: