Театр ужасов

Утром – для меня утро наступило уже после полудня, так что это было около двух, когда меня перестало знобить, мутить и покачивать, – я отправился в лес искать ружье. Я хотел забрать мои триста евро, которые мне не выплатили в прошлый раз, но я не хотел пойти просто так, мне почему-то нужен был предлог, и я подумал, что ружье было бы неплохим предлогом. Я «вспомнил» полянку, на которой оно мне приснилось, это было наверняка квазивоспоминание. В бреду я отчетливо видел ружье – оно лежало на траве под елью, и я знал ту ель! Возможно, этой ели и не было; или она могла стоять в совершенно другом лесу. Очень может быть, что я был все еще под сильным воздействием, потому что лес был странным, ветки не только шевелились, но и плавились, завивались, точно я смотрел на них сквозь кривое увеличительное стекло, деревья то приближались, то отдалялись; и все шептало, будто подсказывая, куда следует идти. Так я мог зайти в другую страну, и мне было немного страшно. Я шел, повинуясь шепоту, и вскоре оказался на той полянке, где, по моим представлениям, должно было быть ружье. Вполне возможно, что мое воображение одомашнило незнакомое место, убедив меня в том, что это и была полянка из моего сна. Я самодовольно направлялся к мохнатой ели, которая мне казалась знакомой, я смело шел, уверенный, что сейчас подберу трофей, и вдруг увидел волка. Меня как током ударило. Я встал как вкопанный. Во рту мгновенно пересохло. Я сразу понял, что это был волк, а не собака. Его взгляд приковал меня. Я замер, ощутив плотную стену воздуха, которая повязала мою волю. Волк сидел и смотрел на меня, а я не мог шелохнуться. Он бесшумно встал. Я похолодел. Страх пробежал по ногам и спине, поднялся к затылку. Волосы зашевелились. Волк медленно двигался в моем направлении. Он видел жалкое трусливое существо, легкую добычу. Ноги затряслись, я присел чуть-чуть. Он замер. Я сделал два странных шага, оскалил зубы и стал водить руками вокруг себя. Как пьяный или сумасшедший. Эти движения придали мне смелости. Я их сделал как бы ненароком, неосознанно. Как только кровь побежала по телу, я сделал еще несколько движений, уже осознанно странных, танцевальных, предсмертных. Откровение смерти застало меня врасплох, но я мгновенно взбодрился и решил драться. Думая только о хищнике, с которым наверняка не совладаю, я пошел боком в направлении сухой, переломленной ели, надеясь ее как-нибудь использовать против волка. Он стоял неподвижно. Как нарисованный. Он, наверное, удивился моей пьяной грации. Не выпуская его из виду, я, нарочито безумно и шумно, стал дергать обросший травами ствол, тянуть его, и ствол, на счастье, подался, с шумом выполз из трав. Совершенно засохшая палка с множеством веточек. Неудобное, но хоть какое оружие. Высоко над собой я поднял ее и воскликнул что-то. Посмотрел. Волка не было. Секунды на две я упустил его из виду, и его не стало. Я рыскал взглядом, боясь, что он ко мне подбирается. Я кружил, размахивая сухой елочкой. Его нигде не было. Не выпуская моего жалкого оружия из рук, я постоял минуты две или три, озираясь. Вокруг было тихо, а в голове шумело. Наконец, сквозь этот гул в голове, я расслышал голоса… Они кружили, приближаясь… Эй, крикнул я, и еще сильней: Ого! – О-го-го, отозвались они и засмеялись беспечным, немного насмешливым смехом. Меня этот смех успокоил. Ничего не может произойти, пока рядом такие беспечные насмешливые голоса. Голоса тех, кто тоже, как и я, за вознаграждение, искали дурацкое ружье. Они-то волка и спугнули. А не моя деревяшка… Я бросил елку и пошел к тем кустам, где стояла большая ель. Возле нее должно было лежать ружье. Но его, конечно, не было, и я посчитал себя полным дураком, выругал себя грубо и поспешил вон из леса. Ближайшим из домов был дом Роття и Пеэта. Я вбежал как ужаленный. В прихожей стоял плотный кумар. Вот хорошо, подумал я, покурю, трясучка и пройдет. Я ворвался в их большую комнату, где все было устроено как в типичных американских домах: посередине комнаты стоит огромный сложенный диван, перед которым на столе стоит большой телевизор. И хотя его никогда не включали, у них было заведено пить, есть и курить на этом диване перед телевизором.

Когда я вошел, Ротть сидел на диване, вперясь тупым взглядом в пустой экран, из его рта шел дым. В руках у него был маленький бонг, который тоже дымился. Ротть, кажется, ничего не соображал. На матрасе, прямо на полу, лежал пацан, в одежде, на него набросили сверху легкое одеяло, у него были слегка приоткрыты глаза, я подумал, что он лежит и на меня смотрит, но он был без сознания.

– Что с ним?

– Обдолбался. А ты чего такой?

– Волка сейчас в лесу видел.

– А… Мы их каждый день видим.

Рядом с мальчишкой лежало ружье.

– Во! Нашли?

– Не знаю. Он его принес… Хочешь курить?