Театр теней

Морриган сделала знак Джамесине и откинулась на спинку стула.

– Положите конец притеснениям существ древней крови, – веско сказала бааван-ши. – Я говорю об узаконенном праве существ древней крови жить на поверхности и работать наравне с людьми. А также о праве находиться среди людей… начнем пока с графства Колуэр… в своем естественном обличье. Пусть люди привыкают к нашему виду, перестают воспринимать его как нечто чуждое, инородное. Чтобы сами носители древней крови наконец перестали чувствовать себя прокаженными или… монстрами.

– Так быстро людям к этому не привыкнуть.

Джамесина сладко улыбнулась.

– Мы живем куда дольше, чем люди. И мы никуда не спешим.

Пока Фланаган молчал, подал голос Томас:

– Тема щекотливая, но если учесть, что вы сами начали с шантажа…

– Скорее продолжили, – уточнила Морриган. – И не с шантажа, а с озвучивания фактов и практически предложения дружить.

Томас, кажется, боролся с соблазном закатить глаза, но потом все же угрюмо продолжил, обращаясь к Джамесине:

– Что насчет вашего вида? Как вы, вампиры, будете справляться с голодом, постоянно находясь среди людей?

– Как грубо, – поморщилась Джамесина. – Учтите на будущее: мы не называем себя вампирами. А голод мы научились подавлять. Мы можем кормиться и донорской кровью, и кровью животных, хотя она, признаюсь, не так приятна на вкус.

Кэтлин, сглотнув, подалась назад. Кажется, она уже жалела, что согласилась стать участником переговоров.

Морриган кашлянула.

– Часть донорской крови мы можем выкупать у больниц. Животную кровь раздобудем на фермах.

– А эта ваша магия древней крови? – осведомился Фланаган. – Вы, древние создания, сильнее нас. Ваши чары нам не отследить, и вы прекрасно это знаете.

– Но вы же как-то ловите убийц, не использующих магию, – парировала Джамесина. Пожала плечами. – Наказывайте тех, кто нарушает закон и причиняет вред людям. Расследуйте, доказывайте их вину, судите, как обыкновенных преступников. Я не против. Поймите же, я не требу… я не прошу особого отношения к нам. Я прошу равного отношения. Перестаньте видеть в нас диких зверей. В нас ведь, несмотря на нашу древность, очень многое от человека.

Джамесина устало откинулась на спинку стула и взглянула на Морриган.

Пусть бааван-ши выступает от имени существ древней крови… Морриган будет говорить от имени людей.

– Оставьте нам Пропасть. Вот наше условие. Помимо, разумеется, уже озвученных.

– Вы шутите? – недоверчиво хмыкнул Фланаган. – Я не могу позволить убийцам, сбежавшим в Пропасть, жить как ни в чем не бывало. Они обязаны понести наказание.

Морриган кивнула. Этого она ожидала.

– Что, если Пропасть станет закрытым городом, но полностью автономным? Ни вы, ни мэр, ни кто-либо еще не будет вмешиваться в наши дела и наши жизни. Я же в свою очередь возьму на себя обязательство превратить Пропасть в город, живущий по общечеловеческим законам.

– И как вы сможете закрыть город?

Морриган закусила губу. Что-то внутри нее сопротивлялось пришедшему в голову решению. Она сама предлагала Трибуналу ограничить свободу жителей Пропасти. Закрытый город – не слишком ли это похоже на тюрьму?

Но пора взглянуть правде в глаза – среди отступников и впрямь немало убийц. А еще Пропасть полнилась семьями, в которых дети с раннего детства становились свидетелями темных ритуалов, жертвоприношений и просто разрушающих чужой разум и тело, высасывающих чужую душу полуночных чар.

Иногда выросший в такой семье ребенок все же прозревал и отказывался следовать предначертанному судьбой пути, как это случилось с Морриган. Но чаще всего он считал увиденное и пережитое нормой. Стремление вредить или убивать в Пропасти становилось чем-то вроде особого гена, который передавался по наследству как цвет волос или глаз.

В семье Фитцджеральд только Сирша нашла в себе силы отринуть родовой дар, а ведь им было безобидное в сравнении с магией хаоса веретничество. Линн отказаться не захотела, Оливия просто не смогла…

И если Морриган хотела, чтобы во всех без разбора полуночных колдунах перестали видеть угрозу (а она, знакомая с Саманьей, Аситу и Ганджу, Сиршей, Кьярой и десятком колдунов, примкнувших к ее Дому, этого хотела), чтобы такие, как Бадо́ Блэр, плодили как можно меньше ненанависти…

Нужно что-то менять.

– Когда война с Дикой Охотой закончится, мы сделаем единый вход в Пропасть. Таким образом ваши агенты смогут стеречь ее границы. Портальная башня будет закрыта, филактерии с временными порталами придется изъять. Назначенные мной судьи изучат прошлое каждого отступника. Если будет установлено, что он совершал убийство… – Морриган вздохнула. Она говорила прямо как Ник. – …то для них путь в Верхние города будет закрыт. Невиновные же получат право покидать Пропасть. Включая и меня. Я намерена доказать перед Трибуналом свою невиновность. Разумеется, когда Дикая Охота останется позади.

Фланаган побарабанил пальцами по столу.

– В таком случае вы будете обязаны подчиняться законам Верхних городов. Что значит, не применять полуночную силу за пределами Пропасти.