Театр под сакурой

Дирижабль начал медленно снижаться, готовясь выбросить посадочную платформу.

Первым погрузили повреждённого меха. На платформе спустились два десятка техников в сопровождении двух взводов бронепехоты. Они быстро перенесли «Биг папу» на неё, привязали к ней прочными тросами. Солдаты замерли вокруг него, направив на изрешеченный пулями корпус меха стволы пистолетов-пулемётов. Ютаро отметил, что все они были офицерами, скорее всего, какого-то спецподразделения, потому что на поясе каждого висел меч традиционной формы — син-гунто[20].

Платформа поднялась в небеса под аккомпанемент натужного скрипа лебёдки, унося в трюм дирижабля техников, бойцов бронепехоты и стянутого тросами «Биг папу». Через четверть часа она спустилась, чтобы забрать и доспехи духа отряда под кодовым названием Труппа.

Глава 6

Октябрь 9 года эпохи Сёва (1935 г.). Токио

Утром следующего дня я привычно направился к директору Мидзуру. Она вручила мне эскизы декораций, которые оказались достаточно объёмными и сложными. Кроме того, я попросил её узнать, сколько примерно она платила раньше за подобную работу, а также уточнил максимальную смету, за пределы которой выходить нельзя. Вооружившись эскизами и наставлениями, я отправился в мастерскую наёмных рабочих театра. С их бригадиром я договорился быстро и достаточно недорого, вполне оставшись в пределах сметы. Распрощавшись с ним и договорившись о том, что зайду через пару дней, проверить ход работы, я прыгнул в трамвай, направляющийся в центр столицы, где должна была находиться контрразведка.

Здание контрразведки было легко узнаваемым по мрачному фасаду и иероглифам на табличке над входом. Выполнено оно было в европейском стиле, мало отличаясь от подобного рода учреждений в остальном мире. По ту сторону массивных деревянных дверей стоял на часах дневальный, и топталось несколько человек в штатском. Дневальный вежливо-презрительным тоном поинтересовался, зачем я пришёл. В ответ я протянул ему повестку, вручённую мне Хатиямой. Дневальный изучил её и объяснил, как мне пройти в нужный кабинет. Я прошёл по коридорам с полами, застеленными зелёными ковровыми дорожками, и стенами с картинами и плакатами на военно-патриотические темы. Среди последних я заметил даже пару времён едва ли не Русско-японской войны, где бравый самурай в мундире гонял мечом нескольких неряшливых русских солдат. Наверное, почти такие же висели на стенах царских присутствий, только на них здоровенные русские солдаты и матросы расшвыривали ударами могучих кулаков десятки япошек. Усмехнувшись такой преемственности, я постучал в дверь кабинета Хатиямы.

— Отлично, — сказал тот будничным тоном, вынимая из стола несколько бланков и начиная их сноровисто заполнять мелкими буквами одной из двух японских азбук, которой именно, я не присматривался. Сесть он мне не предложил, и потому я просто уселся без его разрешения. Хатияма только глянул неодобрительно, но больше никак не отреагировал, продолжая заполнять свои бланки мелким убористым почерком.

Так прошло несколько минут, после чего Хатияма выдал мне один из заполненных бланков.

— Носите всегда с собой, — сказал он, — и предъявляйте вместе с паспортом.

— Я могу идти? — спросил я.

— Погодите минуту, — покачал тот головой. — Сейчас мы пройдём в допросную комнату. С вами хотят поговорить серьёзные люди.

— А те, из храма, значит, несерьёзные были? — усмехнулся я.

— Это наши союзники, — ответил Хатияма, вставая. — Идёмте, Руднев-сан.

Я кивнул и вслед за ним вышел из кабинета, отметив, что тайи на два оборота запер дверь и несколько раз дёрнул её для проверки. Основательный всё-таки народ японцы. Точно также, следуя за Хатиямой, я спустился на два этажа вниз, и мы оказались в подвале здания контрразведки. В небольшом предбаннике Хатияма передал дежурному ещё один из заполненных бланков, в обмен ему выдали ключи, скорее всего от допросной камеры. Мы прошли дальше по длинному бетонному коридору с абсолютно одинаковыми дверьми по обеим сторонам. Одну из них Хатияма открыл и жестом пригласил меня войти. К моему удивлению, внутри уже находились несколько человек разного возраста. Предводительствовал ими пожилой человек в гражданском костюме, но с легко узнаваемой военной выправкой. Ему очень пошли бы генеральские погоны по крайней мере с тремя звёздами. Хатияма притворил за моей спиной дверь, а пожилой человек указал мне на свободный стул.

— Садись, Руднев-сан, — сказал он, ухо резануло непривычное обращение на «ты». — Наш человек представлен на самом верху. Мы решили сделать ответный жест вежливости.

И в этом его «мы» весьма отчётливо звучало «я». Сразу стало понятно, кто тут принимает решения, не смотря на присутствие других. Среди них я заметил дайсё Усуи, также одетого в гражданское, отчего я не сразу узнал его.