Театр под сакурой

Он вспоминал ту битву с такой теплотой, какую легко понять — ведь их флот победил — однако последние слова никак не вязались с этим тоном. Никому у нас не пришло бы в голову восторгаться разбитым, но не сломленным противником.

— Слушайте, Руднев-кун! — воскликнул Накадзо, прервав самого себя. — У меня есть гитара, настоящая, испанская, купил для театра, думал, пригодится когда-нибудь. Я бредил тогда Сервантесом и историей дона Жуана, но поставить их так и не получилось, а вот гитара осталась. Вы ведь играете на гитаре?

— Да, — кивнул я, — как всякий офицер РККА знаю четыре аккорда, иначе в армии — нельзя.

— Тогда окажите честь, — сказал Накадзо, поднимаясь и снимая со стены гитару, которую я как-то и не заметил среди всех картин и гравюр. — Спойте мне песню про «Варяг», только не ту, немецкую, а вашу — русскую.

— Это которая плещут холодные волны? — уточнил я, беря гитару и быстро принимаясь настраивать её в меру своих невеликих музыкальных способностей.

— Да, да, — кивнул Накадзо, — именно её.

Я взял первые аккорды, проверяя, хорошо ли настроил гитару и запел:

Плещут холодные волны,
Бьются о берег морской…
Носятся чайки над морем,
Крики их полны тоской…
Мечутся белые чайки,
Что-то встревожило их, —
Чу!.. Загремели раскаты
Взрывов далеких, глухих.

И тут на меня словно наваждение какое-то нашло. В воздухе послышался сначала едва различимый, а после всё более явственный запах гари, к нему примешивались и иные «ароматы», вроде пороховой вони и угольного дыма. Но были и менее неприятные ощущения, такие как холодный ветер, пахнущий морской солью, и сильная качка.

Там, среди шумного моря,
Вьется андреевский стяг, —
Бьется с неравною силой
Гордый красавец «Варяг».
Сбита высокая мачта,
Броня пробита на нем.
Борется стойко команда
С морем, с врагом и огнем.

Солёный ветер ворвался в кабинет Миёси Накадзо, зазвенел стёклами, дёрнул занавески. К голосу моему примешивался шум волн и крики чаек. Едва не заглушая мой голос, прозвучали звонки тревоги, застучали тяжёлые башмаки матросов по железу палубы. Вот уже и первые залпы гремят, уши закладывает, но я продолжаю петь, как будто если я сейчас положу ладонь на струны гитары и оборву песню, закончится всё, в том числе и это странное наваждение, охватившее меня, и я упаду замертво, как певец из легенды. Разрывают морскую гладь снаряды, взлетают к небу громадные фонтаны воды, солёные капли, будто кровь, стекают по лицу. Ни одного попадания, но это нормально — пока враг пристреливается. Наши орудия отвечают, посылая в чёрные дымы японской эскадры снаряд за снарядом. Рядом с дымами возникают белопенные столбы воды.

Пенится Жёлтое море,
Волны сердито шумят;
С вражьих морских великанов
Выстрелы чаще гремят.
Реже с «Варяга» несется
Ворогу грозный ответ…
Чайки! снесите отчизне
Русских героев привет…

Стоят, упёршись ногам в палубу, комендоры, ведут огонь, но пушки «Варяга» выходят из строя одна за другой. Японский снаряд врезается в трубу, снося верхнее колено. Погибли почти все дальномерщики боевой станции номер 1, в штурманской рубке пожар — один из первых снарядов попал в неё, снеся правое крыло переднего мостика. Осколками повредило фор-марс. Комендоры падают замертво у разбитых орудий, те, кто ещё может сражаться, шагают к другим, сбившиеся с ног фельдшера тащат израненных матросов в лазарет, и без того забитый живыми и мёртвыми. Трупы стаскивают в корабельную баню, кидают на скользкий от крови кафель душевых, сверху летят отпиленные руки-ноги. Тела и конечности за борт никто не кидает — нечего мешаться на верхней палубе во время такого боя.

Миру всему передайте,
Чайки, печальную весть:
В битве врагу мы не сдались —
Пали за русскую честь!..

Осколки снаряда, разорвавшегося у фок-мачты, летят по проходу огненными вестниками смерти. Врываются в броневую рубку, врезаются в тела штаб-горниста и барабанщика, тяжело ранят в спину стоявшего на штурвале рулевого старшину и легко ранят в руку ординарца командира. Самого капитана контузит, он покачивается, но держится на ногах, стирает кровь с лица.

Мы пред врагом не спустили
Славный андреевский флаг,
Нет! мы взорвали «Корейца»,
Нами потоплен «Варяг»!
Видели белые чайки —
Скрылся в волнах богатырь,
Смолкли раскаты орудий,
Стихла далекая ширь…