Театр Молоха

Александра повернула дверную ручку. Дверь была не заперта, она открылась с болезненным ревматическим скрипом, за ней обнаружился темный коридор, из которого на Александру повеяло затхлостью и застарелой пылью.

Но, так или иначе, этот коридор куда-то вел, а все пути в театре, как известно, ведут в театральное фойе и оттуда – на свободу…

Александра решительно шагнула в темноту, слегка пригнувшись, чтобы не удариться головой о притолоку.

Впрочем, ей только в первый момент показалось, что тут темно, очень скоро она начала различать очертания предметов.

Коридор был незнакомый, хотя Александра работала в театре достаточно давно и считала, что знает здесь все уголки и закоулки. Но в этом месте она прежде не бывала.

Она медленно пошла вперед, оглядываясь по сторонам, чтобы найти какую-нибудь дверь, ведущую в знакомые помещения. Наконец она увидела впереди полоску света, пробивавшуюся из-под двери.

Подойдя к этой двери, она почувствовала внезапную робость и, прежде чем войти, постучала.

– Входите! – донесся из-за двери сильный, звучный голос.

Александра открыла дверь и вошла.

Она оказалась в большой полутемной комнате, освещенной единственной свечой в старинном серебряном подсвечнике. При свете этой свечи она разглядела старика, сидящего в черном кресле с резной деревянной спинкой – должно быть, позаимствованном из театрального реквизита. Старик был одет в старомодную шелковую куртку с ярким шейным платком. В полутьме помещения Александра не смогла разглядеть его лица, она увидела только блестевшие в темноте яркие глаза и большие морщинистые руки, лежавшие на краю низкого столика. На этом столике перед ним стояла какая-то коробка, в которую старик заглядывал с живейшим интересом.

Вся остальная комната пряталась в темноте, и Александре на какой-то миг померещилось, что из этой темноты на нее глядят чьи-то многочисленные недоверчивые и настороженные глаза.

Услышав шаги Александры, старик оторвался от своего занятия, повернулся к ней и проговорил:

– Проходите, Александра Александровна, посидите со мной!

– Вообще-то, мне некогда, я хотела только спросить, как отсюда попасть к выходу из театра, – проговорила Александра растерянно. – Представьте, я заблудилась… – Тут она спохватилась: – Откуда вы знаете, как меня зовут?

– Ну, что вы! – старик улыбнулся. – Кто же не знает вас… в нашем театре? Ну, все же присядьте, посидите немного со стариком, а то у меня такие скучные собеседники…

Не вставая с места, он поставил на стол еще одну свечу в таком же серебряном подсвечнике, зажег ее.

В комнате стало значительно светлее, и Александра разглядела висевшие на стенах театральные костюмы – расшитые камзолы, фраки, платья с кринолинами, наряды придворных и крестьян, гвардейцев и разбойников. Тут же, рядом с этими костюмами, висели большие, искусно сделанные куклы-марионетки с живыми, выразительными лицами. Именно их глаза Александра и увидела в темноте.

И еще при свете второй свечи она отчетливо разглядела лицо старика.

Это лицо было покрыто густым, глубоко въевшимся, многолетним загаром, выдублено беспощадным солнцем южных морей, обветрено соленым ветром всех океанов и исполосовано кривыми глубокими шрамами, как у старого пирата.

«Какое интересное, необычное, выразительное лицо! – подумала Александра. – Я уверена, что никогда не видела его в театре, и вообще никогда раньше не видела, но отчего же оно кажется мне таким странно знакомым?»

– Присаживайтесь, Александра Александровна! – повторил старик и придвинул ей обычный стул.

Она невольно подчинилась ему и спросила:

– А вы давно работаете в нашем театре?

– Давно ли я работаю в театре? – переспросил старик. – Можно сказать, всю жизнь… ведь, как известно, вся наша жизнь – театр, по крайней мере, так говорил один ваш коллега…

– Вы, наверное, бутафор? – продолжала расспрашивать старика Александра.

Старый незнакомец вызвал у нее неподдельный интерес, и она уже забыла, что спешит домой.

– В каком-то смысле… – уклончиво ответил он и придвинул к ней то, что в первый момент показалось ей коробкой. – Вот занимаюсь я, к примеру, и такими вещами.

Приглядевшись, Александра поняла, что это – сценический макет, какие изготавливают театральные художники, чтобы представить – в объеме – декорации и оформление будущего спектакля.

Макет представлял собой мрачный, скудно обставленный зал средневекового замка. В одном конце, на возвышении, стоял трон, на нем сидел, склонив голову на плечо, плотный широколицый человек средних лет. Чуть в стороне, в деревянном кресле, похожем на кресло старика, сидела женщина со следами былой красоты на лице. В правой руке она сжимала маленький веер из черных кружев. На круглом столике перед ней стоял крошечный серебряный кубок. Александра подивилась тому, насколько тщательно и мастерски были изготовлены все детали макета и насколько хорошо были сделаны обе куклы: лица их выглядели совершенно живыми, казалось, что они дышат и вот-вот заговорят. Даже кубок на столике казался совершенно настоящим, и в нем вроде бы плескалось красное вино.