Театр для взрослых

вырастает здесь до фантастического гротеска, перо писателя свободно, дерзко

вступает в самые разные жанры, от густого бытописательства до кошмарного

трагикомизма.

Почесухин просыпается, он снова в нашей действительности. Последняя его

речь обращена в зрительный зал: "Сказали, что с такими, как я, нельзя

входить в коммунизм! А куда же мне можно?.. Мне бросили реплику, что я

мещанин! А позвольте спросить: в каком это смысле? Если я и мещанин, то я

наш, советский мещанин, дорогие товарищи!"

Всей фантастической историей Почесухина, в которой выяснился его

действительный характер, Михалков объяснил, что же такое мещанин. И вот

очень важное замечание под занавес: "Я наш, советский мещанин". Драматург

Михалков здесь смело идет на то, чтобы вызвать упреки: как же так, неужели

есть особое понятие "советского мещанства"? Ведь мещанство - категория

вчерашнего дня, пришедшая к нам как буржуазный пережиток, а не производное

новой действительности. Однако, если бы автор понимал мещанство только как

пережиток вчерашнего дня, он не смог бы стать столь яростным советским

сатириком, не смог бы так активно участвовать в строительстве новой жизни.

"Советский мещанин" - это определение и опасное и справедливое. Опасное

потому, что драматурга могут упрекать в излишней придирчивости, в

перенесении недостатков прошлого в наш день, - справедливое, потому что

драматург прав. "Советское мещанство" - это нечто новое по сравнению с

мещанством вообще. И новое это, раскрытое через гиперболический характер

Почесухина, состоит в том, что человек чувствует себя вышедшим из народа, чувствует себя хозяином: ведь он рабочий, ведь он вместе с рабочим классом

победил. А на деле этот человек и не хозяин, и не победитель, и не рабочий, и не близок к народу - это просто-напросто хам, маскирующийся рабочим

происхождением. Тему эту начал когда-то Маяковский в своей знаменитой

сатирической комедии "Клоп"; не случайно, думается, так близки между собой

обе эти фамилии: Присыпкин из комедии Маяковского, Почесухин из комедии

Михалкова. Сходство их в том, что, представляя себя рабочим классом, они

между тем не имеют с ним ничего общего и называться могут "советскими

мещанами". Умение разглядеть новые цвета старого порока - драгоценное умение

сатирического писателя.

Среди ранних сатирических комедий Михалкова есть одна - со сложным и

странным названием - "Эцитоны бурчелли". "Эцитоны бурчелли" - это скорее

просто комедия, нежели комедия сатирическая, но в палитре Михалкова есть

самые разные оттенки комедийного, вплоть до лирической комедии - водевиля

"Дикари".

Итак, герой комедии "Эцитоны бурчелли" - загадочное это название

обозначает новый вид муравьев - ученый Деревушкин решает громко заявить о

себе. И он заявляет. Он собирает всю свою родню, чтобы сказать о принятом им

важном решении. Все с нетерпением ждут сообщения Деревушкина, надеясь, что

речь пойдет о наследстве и, значит, он станет говорить о завещании и, может

быть, надо принять срочные меры, чтобы поскорее втереться к нему в доверие.

Но пока хитроумные и сложные планы раздирают души дурных родственников

Деревушкина, звучит его сообщение: "Я решил прыгнуть с парашютом". Известие

это поражает всех. Какой парашют? О каком парашюте речь? Зачем старик будет

прыгать с парашютом? Не сошел ли с ума ученый, всю жизнь смотревший только

себе под ноги, искавший новые виды муравьев, не сошел ли он с ума, вдруг

посмотрев на небо?

Но Деревушкин не сошел с ума - и это его стремление испытать себя в

прыжке с парашютом прекрасно и трогательно. Наивное, по-детски выраженное

желание говорит о старике, остающемся ребенком.

Комедия "Эцитоны бурчелли" интересна еще и тем, что в ней

аллегорически, но в то же время ясно сформулирована основная мысль всех

сатирических начинаний Михалкова. Эта мысль высказана словами Деревушкина, рассказывающего, как работают муравьи, восстанавливающие свое разрушенное

жилище. "Одни - втаскивают мусор внутрь гнезда, другие - извлекают обломки

хвоинок из глубины наружу. Каждый занят своей работой. Каждый действует

независимо, но во имя общего дела!.. Какая трудовая дисциплина. Нет! Нет!

Человек, разрушающий ради забавы даже обычный муравейник, для меня уже не

человек! Он может разрушить и мой дом. И храм! И музей! И весь мир!"

Человек-разрушитель, разрушитель морали, жизни, мира, - это и есть объект

осмеяния в михалковских комедиях.

Одна из последних сатирических комедий Михалкова "Пощечина" - самая, если можно так сказать, спокойная его пьеса, выдержанная в сугубо

реалистических тонах. В ней нет ни преувеличения, ни гротеска, ни символики, ни аллегории: все просто, буднично; сатира здесь живет в формах самой жизни.

Но тем не менее сатирический запал этой комедии нисколько не меньше, нежели

сатирический запал других пьес, или, скажем словом самого Михалкова, других