Театр абсурда

Пройдя в святая святых нейрохирургии, мы вымылись. Геларт долго наблюдал за мной, потом не выдержал.

— Нет, я все понимаю, но ты-то зачем руки надраиваешь?

— Привычка, — я пожал плечами. — Если ты не забыл, первичку я у тебя проходил.

Высушив руки и надев маску, я прошел в операционную. Девочка смотрела на меня широко распахнутыми глазами. Я взял ее карту. Так сердечно-сосудистая система в норме. Дыхательная тоже. Ну что ж, поехали.

— Боишься? — я подошел и встал чуть сбоку, готовя маску. Панси в это время уже присоединила систему и миорелаксант начал свое движение по венам. Девушка кивнула. — А чего боишься-то? Сейчас уснешь, а когда проснешься, все уже закончится.

Я надел ей на лицо маску. Вдохнув первые пары наркозной смеси, девушка моргнула, а через пару минут ее глаза закрылись, и дыхание стало поверхностным. Панси начала делать отметки в листе. А я с тоской думал о том, что буду делать, когда она уйдет в декретный отпуск.

Интубация. Руки все делают автоматически, но каждый раз я боюсь. Боюсь, что не смогу. Потому что у каждого анестезиолога обязательно найдется больной, на котором он не сможет провести эту простейшую манипуляцию. Причин много, но в большинстве случаев они не зависят от действий и квалификации врача. Мой больной пока не находился, и я каждый раз ждал его. Все, готово. Диафрагма расслабилась, за девушку теперь дышит аппарат.

Посмотрел на монитор. Сердце, давление, все в норме. Я кивнул Геларту, мол, можете начинать.

Девушку перевернули на бок, открыв доступ хирургу к полю его деятельности. Небольшое окно, окруженное белоснежными стерильными простынями, которые уже очень скоро белыми быть перестанут, да и стерильными тоже. Я сел на табурет возле отгороженной ширмой головы пациентки, развернув в свою сторону монитор. Преимущество анестезиолога. Во время операций я, если все идет, как надо, сижу. В отличие от хирургов, которые все эти несколько часов проведут на ногах, согнувшись в интересных позах, а сам Геларт еще и львиную часть этого времени будет глядеть на операционное поле через микроскоп.

Первый разрез. Ну, с богом.

Я не следил за операцией. Зачем? Я знаю практически каждое движение хирурга в данной ситуации. Я сам нередко делал такие операции. Как же давно это было?

Из состояния некоей сомнамбулической прострации меня вывел звук присланного сообщения на телефоне. Я удивился.

Гермиона: «Привет. Есть планы на вечер?»

Какой интересный вопрос. И главное, неожиданный. Черт, все-таки неплохо бы было вспомнить, что вчера произошло? Ответить? Я глянул на мониторы. Все в норме, только баллон с закисью заканчивается.

«Привет. Есть предложения?» — думаю, хватит. Пока я менял баллон, на телефон пришло еще одно сообщение:

«Сможешь помочь? Машинку стиральную нужно подключить».

Я усмехнулся.

«Смогу. А что у тебя в доме мужиков нет?»

«Ну как тебе сказать? Невилл уехал, а Поттера я опасаюсь просить».

Хм, логично. Я посмотрел на часы. До конца операции где-то шесть часов. Если не будет осложнений. Так, только не думать об этом. Я тряхнул головой.

«Удивлен твоей проницательности в отношении Поттера. Только вечером».

«Меня днем тоже дома не бывает».

Интересно, у нее нет пациентов, что маловероятно, или девушка просто сбежала на время от всех?

«У тебя выдалась свободная минута? А как же толпы страждущих людей в коридоре?»

Не люблю SMS. Долго и неправдиво как-то. Неприятно. Вроде разговариваешь с человеком, но не видишь его. Не видишь его настоящую реакцию на разговор, его глаза.

— Сев, почему у меня пациентка икает, а? Поведай мне, чем ты там занимаешься? — от неожиданности я вздрогнул.

— Не кричи, сейчас, — я подошел к столику и, взяв приготовленный шприц с миорелаксантом, ввел препарат девушке. Спустя несколько секунд сокращения диафрагмы прекратились.

— Спрячь телефон и не веди себя, как пацан малолетний, — рявкнул Гриндевальд.

— А это не запланированная для меня операция, — усмехнулся я. — Может, у меня тут судьба решается.

— Что, бабу, наконец, нашел?

— Нет, — коротко бросил я. Знаю я его позицию. У мужиков только одно на уме — это бабы, а все бабы — курицы. Он их так всех и называет. Причем в лицо. И самое интересное, что еще ни одна «курица» на него за это не обиделась. Как мне один раз сказала Тонкс, что человек, спасший на своем веку жизней больше, чем приходит к ней на прием в разгар эпидемии, может себе позволить многое.

Достал телефон.

«У меня кварцевание 30 минут».

«По стандартам же 15?» — я усмехнулся.

«У нас 30. Я работаю за двоих, значит кварцевание должно быть дольше в два раза».

Я чуть не рассмеялся. Да, не повезло девушке. Без опыта работы попасть в самый центр мясорубки. Остается надеется, что Амбридж её не сильно достает, а то, как мне показалось, у Гермионы достаточно вспыльчивый характер.

«Ясно».

Я спрятал телефон в карман.

— Наигрался? — ворчливо поинтересовался мой наставник.

— А что, у вас пациента опять икает? — я откинулся на спинку стула и неотрывно стал смотреть на показатели монитора.