Те, которые

А потом они все вместе поехали в Крым. Там Богдану стало совсем хорошо: персики, море, девчонки в купальниках. Девчонки были веселые и компанейские, сразу стали зазывать на дискач. Богдан пообещал подойти вечерком. Весь день он представлял, как потрясет всех своей танцевальной техникой, но неожиданно мечты пришлось оставить. Они с папой уже даже пошли, но с танцплощадки доносилось что-то резкое и отрывистое, совсем не похожее на гладкую музыку танцклуба. Богдан попробовал открыться этой музыке – и вздрогнул. Она вся оказалось колючей и рваной, как кусок жести, покореженный ножницами по металлу. Плавать в ней он бы не смог. Это то же самое, что танцевать в тесном ящике с гвоздями. Пришлось врать про усталость и поворачивать назад.

Но и без дискотек все было зашибись. Можно было бесконечно валяться на песке. Богдан загорел сразу и без ожогов, так что можно было даже подремать на солнышке. Мама, правда, строго следила за соблюдением санитарных норм и периодически загоняла Богдана с Нюшей в парное море. Но и это не раздражало – Нюшка наконец начала лопотать что-то разборчивое, и общаться с ней было прикольно и весело.

Сама мама загорала по науке, по часам переворачиваясь и уползая в тень. В результате она превратилась в свой негатив: темные волосы выгорели, а белая кожа потемнела. И еще мама понемногу расслабилась, перестала смотреть на Богдана с непонятным ужасом, много хохотала и трещала без умолку.

Она не особо задумывалась над фразами, поэтому получалось смешно.

Например, спросит папа:

– Который час?

А мама в ответ:

– Десяти еще нет, но будет.

И сама хохочет.

Словом было очень здорово, жизнь казалась идеальной, и даже первое сентября впервые в жизни не пугало своим неминуемым приближением.

* * *

Идеальная жизнь не могла продолжаться бесконечно.

В самом конце августа, когда Богдан с мамой пошли в танцклуб продлевать договор на обучение, состоялся очень неприятный разговор. Сначала мама обсудила с тренером график занятий и сумму, а потом спросила, как понял Богдан, без задней мысли:

– Ну как он, справляется?

– Еще бы! – воодушевленно ответил тренер.

Богдан разулыбался. Он ждал, что тренер продолжит: «Он у нас самый лучший», и тогда можно будет покраснеть от смущения и выслушать мамины охи и ахи. Но тренер сказал совсем другое:

– Хороший средний уровень!

Богдан обиделся. Почему «средний»? Он так здорово танцует! Лучше, чем все эти дохляки в очках! А мама почему-то довольно закивала:

– Ну и отлично. Значит, профессиональным танцором ему стать не грозит?

– Нет, – разулыбался тренер. – Чувство ритма у него неплохое, двигается хорошо. Много работает…

«Так почему же “средний”?» – закричал про себя Богдан.

– …но танцует несколько… без души.

И тут на мамино лицо вернулся тот самый затаенный ужас, от которого она было избавилась на юге. Тренер увидел это и принялся торопливо поправляться:

– Простите, это я неудачно… Я в смысле… Техника хорошая, но нужен особый талант, как и везде, понимаете? А душа… это я неправильно! У нас все Даню любят, многие девочки от него просто без ума!..

Домой они ехали на маршрутке, повернувшись в разные стороны.

Богдан снова и снова крутил в голове обидное слово «средний»… и был вынужден с ним соглашаться. Танцевал он неплохо, но и не виртуозно. В классе был одним из первых, но стоило ли этим гордиться, если учесть, что он на два года старше одноклассников? Что еще? Спорт? Не получилось. Какие-то особые таланты? Пытался играть на гитаре, но бросил, потому что сам понимал – слишком средне.

Он столько лет мучился, и зачем? Чтобы теперь быть «средним»? Почему он не может стать лучшим? Хотя бы в чем-то? Где справедливость?

О чем думала мама, осталось тайной, потому что до самого дома она так ничего и не сказала.

* * *

В сентябре Богдан перепробовал все, что попадалось под руку: рисование, роликовые коньки, кружок итальянского, даже программы на компьютере писать пробовал. И везде чувствовал – средне. Ни к одному делу не оказалось у него таланта. Ни одно дело он не завалил.

Середина.

Он пытался поговорить об этом с родителями, но те не понимали, о чем он. Папа настаивал, что нужно много работать над собой, тренироваться, тогда все получится. Мама отговаривала:

– А зачем тебе быть самым-самым? Быть нормальным ведь тоже счастье. Огромное счастье.

Богдан злился и продолжал экспериментировать. Он навалился на учебу так, что классная предложила родителям:

– А пусть Богдан два года за один пройдет! Так, глядишь, свой возраст догонит.

Папа обещал подумать, но Богдан после этого скатился на семерки. Вкалывать только для того, чтобы «догнать свой возраст»? Чтобы стать еще более «средним»? А смысл?

Девочки по-прежнему выказывали ему свое внимание, тут он, пожалуй, был выше среднего, но разве об этом он мечтал год назад, когда выжигал в себе остатки боли?

И тогда Богдан вспомнил о Голосе, который так ему помог тогда. Если бы можно было снова его услышать, спросить… Он же обещал рассказать все «потом». Это «потом» уже наступило, самое время рассказывать!

Осталось только организовать встречу с Голосом.