Тау

— Для получения голубого цвета в воду добавляют немного сока Цуавы и каплю крови, какого-нибудь мужчины, — ответил Тау.

— Слава Богу, они не убиваю свою аристократию, они же у нас голубых кровей, — рассмеялся Михас.

— Значит, у меня должно получиться, — мечтательно улыбнулся Гай, — мальчики, никто кровью не поделится?

— Обойдешься, у меня ее всего-то пять литров, — отвернулся Михас.

— Моя не подойдет, — улыбнулся Тама, — голубой краски не получится. Я безвозвратно влюблен, поэтому все будет получаться красно-розовым.

Тут Тама поцеловал меня на глазах у друзей.

— Эй!! Чудовище, ты же не собираешься заниматься этим прямо здесь, посреди города?! Спуститесь хотя бы вниз, обещаем не подглядывать, — запротестовал Гай.

Мы с Тамареском рассмеялись.

— И это все? — продолжал Гай.

— Чего тебе еще надо? — улыбался Михас.

— Мне ничего не надо, — заржал Гай, — Мне их, дурачков, жалко. Ладно, Свята, вы можете чего-то здесь на знать, но ты, Тама, ты же родился и живешь на Тау…

— Отстань от нас, — почти ласково сказал Тамареск.

Мы медленно продефилировали мимо памятника основателю города. Основателем оказался огромный мужчина с белозубой улыбкой и транспортиром подмышкой. Из левого рукава вырывалась стеклянная нить, образовывая окно.

— А почему у него в руках окно? — спросила я.

— Он совершил своего рода прорыв. Мужчина-силлиерих, основатель города, это немыслимо до сих пор, — тоном опытного гида отвечал Эток, — и окно символ его прорыва. Именно он предложил делать окна в домах, дабы не вводить в грех жителей.

— Это как?

— Понимаете, первые дома — они уже не сохранились — были из тонкого стекла, дабы не оставаться в темноте днем. Через такое стекло было хорошо видно все, что делается в доме. Первые попытки соблюсти личное пространство привели к появлению нового прикладного искусства: ткачеству из стеклянной нити. Но и это не спасало. Второй попыткой было изобретение цветной стеклянной нити, которая тоже не спасала. Ийарих Гордый предложил стены делать плотными и толстыми, с большим количеством цвета и ткани, но делать дырки или утончения для солнечного света, так и появились окна. Из Силлирила исходят лучшие стекольщики по всему Тау.

— Спасибо, Эток! Кто бы мог подумать, что ты столько знаешь, — удивился Михас.

— Господин Блак, до знакомства с хозяином я был простым котенком и родился здесь в Силлириле, а потому знаю его историю и множество местных обычаев.

— Как же тебя занесло на границу Ардора и ФОЛМиТа? — спросил Тамареск.

— Судьба, господин, — туманно ответил кот, жмурясь от удовольствия — я почесывала ему за ушком. Все-таки кот он и есть кот, даже если он говорящий.

Медленно мы выехали на мост, через главную реку Силлиерии, делившую двуединую столицу. Когда Ийарих построил свой город, то мужчины Силлиерии на время поверили, что они тоже чего-то достойны в этой жизни. И силлиерих по имени Атанаху Танако основал свой город и назвал в честь младшей принцессы клана Рыжехвостой пумы Гаутары. С моста Гаутара была похожа на гигантскую стеклянную улитку. Мне в голову пришел еще и Вавилон, каким его пишут классики маслом или еще чем.

Ийариху категорически не понравилось, что рядом с его городом строится другой и началась затяжная война между двумя городами. Истощив оба города, война готова была перекинуться на весь Силлирил, но мудрые матери кланов Рыжехвостой пумы (родом откуда был Атанаху) и Среброгривого тигра (откуда вышел Ийарих) собрались и решили вопрос между собой полюбовно. Атанаху и Ийариха помирили насильно, и утащили в родные кланы. Остались вольные города, где жители были в основном влюбленные, чьей любви мешал клановый строй, или кого хотели принести в жертву. Города быстро росли, были выбраны мэры, которые и положили начало двуединой столице: мост построен был общими силами жителей двух городов.

Мост был великолепен! Он соединил в себе традиции стекольщиков Силлирила и Гаутары. Переливался он цветным стеклом, а перила готовили мастера скульптуры из Гаутары. На ажурных перилах танцевали петушки и ангелы, пумы и тигры, девочки и мальчики — все стеклянные.

— А вон там мне зрится великолепная ажурная беседка, которая прекрасно подойдет, чтобы в ней поиграть, — игриво улыбнулся Гай, — а, Михас, что скажешь?

— Она не плоха. И я бы даже сказал, достойна, чтобы мы устроили в ней концерт, — так же игриво ответил Михас.

— Прямо сейчас? — спросил Тамареск.

— Нет, ближе к вечеру, когда станет темнеть, — сказал Михас, — насколько я помню из Силлирила в Гаутару и обратно идут с работы силлиерихи, вот и устроим работягам концерт. И влюбленные очень любят это место для прогулок, так что через часов пять можно будет возвращаться. Как раз хватит, чтобы познакомиться с Гаутарой.

— Это что-то невообразимое, — мечтательно проговорил Тау.

Мы въехали в город, и сразу же попали на узенькую улочку, ведущую вправо и влево от нас.

— Направо или налево, вот в чем вопрос? — задумчиво сказал Михас.

— Направо, у тебя жена и дети, и тебе нельзя налево, — сострила я.

— Чего? Неужели в твоем мире женатым мужчинам нельзя ходить налево? — удивился Михас.