ТАСС не уполномочен заявить…

— Я могу, — сказал Аристарх, — у меня и права есть.

— Ну, вот и отлично.

Журналисты поднялись, собираясь уходить.

— Николай Михайлович, — сказала Лариса, — я с Аристархом этого никогда не забудем. Мы у вас в долгу.

— Хорошо, — сказал высокопоставленный тассовский коллега, — я про долг вспомню, когда из вас резидентов захотим сделать, — и засмеялся.

Аристарх покачал головой, а Лариса сказала: «Вы так даже не шутите».

Они вышли, а начальник подумал: «Вот Ларочка-стервочка, какого богатыря скрутила. По-моему, я даже знаю, кто у них всем будет верховодить. Впрочем, это неважно. Муж и жена — одна сатана. Они нам очень подходят. Особенно сейчас, когда мы оказались в такой»… И он выругался.

Такой длинный день

Лариса с Аристархом медленно шли по коридору.

— Мне нужно один звонок сейчас еще сделать. Теперь уже получается, что «секретный», — усмехнулась журналистка. — Из моего кабинета никак нельзя.

— Пойдем ко мне, — сказал Аристарх.

И они, подуставшие оба от пережитого напряжения, медленно и молча пошли в его кабинет.

Войдя в комнату, она сразу плюхнулась в кресло. Аристарх тоже сел. Довольно долго они просто молчали.

— Какой длинный день сегодня, — сказала, наконец, Лариса, — он не кончается, словно, время удлинилось. Невероятно…

«Это потому, что я так сильно хотел, чтобы он не кончался, — подумал мужчина, — так сильно хотел, чтобы завязался между нами узелок. И вот теперь я уже могу думать о завтра, потому что у меня есть надежда».

А вслух Аристарх сказал:

— Мне невероятным кажется другое. Результат нашего рискованного и авантюрного мероприятия. У меня были такие сомнения. Но ты держалась так замечательно, так естественно.

— Ты тоже…

— Ну, я всего лишь исполнял роль хора в греческой трагедии на фоне игры главной героини. Я так боялся сфальшивить…

— Думаешь, я не боялась? Вся на нервах. Вот радоваться надо. А я чувствую сейчас себя такой уставшей, такой опустошенной… Как выжатый лимон.

Журналистка замолчала.

— А, между тем, — Лариса вздохнула, — а, между тем, говоря спортивным языком, нам надо еще отыграть сегодня второй тайм.

— Сегодня? Второй? — мужчина вздрогнул.

Лариса встала с кресла и, ничего больше не объясняя, молча, подошла к телефонному аппарату и стала звонить.

— Мама, — сказала она, — я сегодня приеду домой не одна.

— А с кем? — поинтересовалась бывшая учительница.

— С одним человеком. Другом. Точнее, женихом.

На том конце провода установилось молчание, после которого мать с испугом спросила: «Лариса, ты беременна»?

— С чего это ты решила, что я беременна? Успокойся.

При этих словах Аристарх опустил голову и обхватил ее своими могучими руками.

— Я хотела тебя попросить, чтобы, ты позвонила отцу. Пусть он приедет сегодня немного пораньше с работы, если сможет.

— Я сейчас же ему перезвоню, — всё еще оторопело произнесла мать.

— И еще: сообрази, пожалуйста, чего-нибудь на стол, как ты умеешь, — попросила дочь.

— А вчера, хотя бы, ты меня могла об этом предупредить? Что ж ты сейчас ставишь меня перед таким фактом?

— Мы приедем часам к шести, — проинформировала дочь, не отвечая на справедливые вопросы, и повесила телефонную трубку.

Она села в кресло и посмотрела на Аристарха.

На него было жалко глядеть.

— Ты хотя бы посоветовалась со мной, — сказал потерянно мужчина. — Разве нельзя было это знакомство перенести, хотя бы, на понедельник? Я абсолютно морально не готов. Ведь у нас всё так спонтанно сегодня произошло… Я от первого тайма еще в себя не пришел.

— На понедельник? — иронично переспросила Лариса. — Нам в понедельник с тобой уже в Загс нужно срочно бежать подавать заявление.

Сказала так буднично, словно, «бежать» надо было в магазин или аптеку. И сама внутренне сжалась от этих слов.

— Я вдруг вспомнил, — сказал озабоченно Аристарх, — у меня полгода назад друг женился. Так он два месяца ждал, пока их очередь на роспись подошла.

— Они, наверное, во Дворец бракосочетания заявление подавали? — предположила Лариса.

— Нет, в том-то и дело, что в обычный московский Загс.

Лариса нервно захохотала.

— В стране вечно зеленых помидоров надо не только очередь за сахаром и за солью отстоять, но даже, и очередь в Загс! А я искренне считала, что в наше беспробудно смутное время мужчины, вообще, не хотят жениться.

Она немного помолчала.

— Вот видишь, какие-то препятствия возникают даже там, где их, вообще, не должно быть, — снова заговорила она. — А, ведь, мы наврали Николаю Михайловичу, что расписываемся через неделю. Точнее, это сказала я, но так вынуждают обстоятельства, ты же понимаешь.

— Я понимаю. Но одно дело — врать Николаю Михайловичу, и совсем другое… Родители — дело святое. Мне трудно… Боюсь, я не смогу.

— А в чем ты их боишься обмануть? — спросила Лариса. — В том, что мы хотим поехать в Канаду? Так это правда. И то, что есть человек, который уже три года влюблен в их дочь? Это тоже правда, которая могла бы оказаться им приятной. Всё. Этого вполне достаточно, чтобы ты не чувствовал себя обманщиком.