ТАСС не уполномочен заявить…

— Немножко. Ты, ведь, знаешь, я всегда волнуюсь теперь, когда звоню домой. И я опять вспомнила, как напугалась в те августовские дни, и… и как мне вдруг стало плохо, хотя мы даже не знали еще, что я беременна.

(И это было, между прочим, правдой, жестокой правдой).

— И, вообще, я же тебе говорила, что у меня сейчас немного изменился эмоциональный фон, что беременные женщины плачут без всяких на то причин…

— Всё хорошо, успокойся, успокойся, — сказал Аристарх. — Дайте я на вас посмотрю, — и он отпустил руки от ее талии.

— Да что же могло измениться за два дня? — улыбнулась Лариса. — У меня и срок такой: всего два с половиной месяца, когда еще ничего незаметно…

Лариса освободилась из объятий и сказала во множественном числе: «Вообще-то, мы есть хотим».

— Да, кстати, я, когда ехал, обнаружил новое кафе, мы там еще не были ни разу.

— Отлично. Я согласна.

* * *

… Аристарх притормозил на светофоре. Лариса ехала на заднем сиденье.

— Не укачало, не тошнит? — заботливо спросил он.

Лариса отрицательно покачала головой.

— Девочка будет, — без тени сомнения сказал мужчина.

— Откуда такая уверенность, откуда ты даже это знаешь? — усмехнулась жена.

— Я не раз слышал, как мама рассказывала: с Магдой ее не тошнило, а вот я и Томаш ее просто замучили.

— Я подремлю немножко, — и Лариса прикрыла глаза.

«Ой, она же вышла замуж одновременно за телепата и „агента 007“ с его подозрительностью и осторожностью. Ей даже подумать о Мишеле нельзя! Но, ведь, не виновата же она, что он ей приснился! А вот, звонить, наверное, девочка, не нужно было. Да чего уж, теперь»…

«Может, показалось? — Аристарх пытливо глянул на дремавшую жену. — Рука на груди лежала так, словно за золотую брошечку держалась. Да, ладно, не накручивай. Она же всё объяснила. И видно, что говорит правду. И он знает, что она любит только его. Тогда, откуда взялось это чувство? Они уже семь месяцев вместе. Но иногда ему снится кошмарный сон: морозным московским днем он бежит вокруг гоcтиницы „Россия“ и кричит. Он в ужасе просыпается, а она рядом с ним, на его подушке. И вздох облегчения вырывается из его груди.

И, всё же: откуда тогда взялось это тревожное ощущение? Ведь он явно чувствует! Откуда оно взялось?

А, кажется, понял… Посыл пришел не от нее, а от него. Точно. Именно от него. Он этого опереточного не только за версту, а за моря и океаны чувствует.

Может, он разыскал ее? Звонил или… Может, на гастроли приезжает в Канаду случайно? Или — не случайно? Надо все предстоящие культурные новости пересмотреть, афишки и прочее. Пусть приезжает с гастролями. Пусть приезжает… Нас просто случайно не окажется в нужное время и в нужном месте. Фиг тебе, опереточный. Опоздал. Но и случайные встречи ей с тобою тоже не нужны. Не позволю. И не надо ее волновать, тем более, теперь. Когда ж ты нас уже в покое оставишь»?

Аристарху посигналил водитель стоявшего следом за ним автомобиля на светофоре. И это вывело его из оцепенения…

Нам не дано предугадать…

— Ну, вот: через неделю уезжаем в Союз, — сказал Аристарх, поднимая высоко, на вытянутых руках, двухлетнюю девчушку. — Катаржина, моя Катаржина! Розовейшая ты наша!

— Скажешь, тоже — в Союз…

— Это я по привычке.

— Да не тряси ты так Катеньку, — попросила Лариса.

— Уезжали в командировку от ТАСС, возвращаемся в ИТАР-ТАСС, — сказал Аристарх.

— «Контора» сменила вывеску, — тихо вздохнув, сказала журналистка.

— Но, не взирая на это, «контора» всё равно пишет, — сказал Аристарх и машинально включил местный музыкальный радиоканал.

И полилась прекрасная мелодия. Мужчина и женщина дуэтом пели песню «Бесамо мучо» на испанском языке.

— Какая удивительная музыка, — сказала Лариса, откидываясь на спинку дивана и прикрывая глаза.

— Еще бы! Вечная мелодия любви! — мужчина подкинул на руках девчушку в розовом платьице. Не было бы мелодии любви в нашей жизни, не было и нашей Катаржинки…

Аристарх осторожно посадил в детскую кроватку дочку и дал ей игрушку.

Он приблизился к Ларисе и опустился на колени.

— Ты сейчас мне напомнил тот момент… Ну, тогда, когда ты просил дать тебе время меня завоевать. Помнишь? И у меня еще так сильно разболелась голова…

Лариса чуть наклонилась и поцеловала мужа в волосы на макушке.

— Я так благодарна тебе за всё…

— А я так испугался тогда, что ты уйдешь, если я побегу искать таблетку от головной боли. И от отчаянья солгал, что могу тебе помочь, абсолютно в тот момент не представляя даже, как это можно сделать.

— Неужели, Арис? — удивилась женщина. — И я только сейчас узнаю об этом? Но, помнится, ты действительно помог мне тогда. Я даже уснула, сидя в кресле. И, вообще, сколько раз ты мне помогал еще потом, у тебя, явно, такие способности есть…

— Ну, это выяснилось чуть позже, — Аристарх усмехнулся. — А тогда я, накладывая тебе компресс, просто мысленно пожелал, чтобы твоя боль перешла ко мне. Невероятно, но у меня получилось! Так, как у меня болела голова в тот день, она никогда не болела ни до того случая, ни после.

Лариса посмотрела на мужа любящими глазами:

— Садись рядышком.

Аристарх глянул на кроватку.