Тарзан в Пеллюсидаре

У подножия дерева, на котором нес свою одинокую вахту молодой американец, лежала туша мертвого тага. Пока еще никто ее не обнаружил и не заявил о своих правах. Ближайший тигр что-то грыз ярдах в пятидесяти. Гридли так проголодался, что не мог глаз оторвать от этой туши. Он огляделся и стал прикидывать, сколько времени может у него отнять вылазка за мясом. Недооценивать саблезубых, даже сытых, не следовало. Он видел их в действии и знал, с какой быстротой они способны передвигаться и на какую высоту прыгать. Рядовой тигр вполне был способен в прыжке достать когтями до сука, на котором сидел Гридли.

Короче говоря, шансы на успех казались несоизмеримыми с риском. Его план мог сработать только в том случае, если ближайший тигр не заинтересуется неожиданной активностью непрошеного нахлебника. Джейсон еще немного потерпел, но голод оказался сильней. Вытащив свой охотничий нож и стараясь не делать резких движений, он осторожно спустился на землю, не сводя глаз с тигра. Нагнувшись над тушей, Джейсон быстро вырезал несколько кусков мяса из задней части. Тигр насторожился и поднял голову. Глядя ему прямо в глаза, молодой человек поспешно вырезал еще один кусок и быстро вскарабкался обратно на дерево. Тигр опустил голову, закрыл глаза и задремал.

Набрав сухих веток и коры, Джейсон развел прямо на дереве маленький костер, на котором с горем пополам зажарил добытое мясо. Оно обуглилось сверху и не прожарилось внутри, но Джейсон Гридли готов был поклясться чем угодно, что он за всю свою жизнь не ел ничего вкуснее.

Занятия кулинарией надолго отвлекли его внимание, так что когда он снова посмотрел вниз, глазам его предстала совсем другая картина. Большинство тигров с набитым до отказа брюхом лениво брели по направлению к лесу, оставив поляну в распоряжение пожирателей падали. Первыми ринулись на остатки пиршества гиенодоны. Джейсон понял, что его ожидание еще не закончилось. После гиенодонов получили свою долю дикие собаки, а вслед за ними — шакалы. Молодой человек решил не дожидаться окончания дележки. Он устроил в ветвях примитивное ложе, улегся на него и мгновенно заснул.

Проснулся он свежим и отдохнувшим, лишь нестерпимая жажда сводила его с ума. К этому времени поляна почти опустела. Последние дикие псы и шакалы покидали ее. Гридли решил, что ждать больше не имеет смысла. Мясо убитых животных уже начало пованивать, что предвещало, возможно, скорое возвращение саблезубых, и он решил не рисковать. Спустившись с дерева, он двинулся по периметру поляны, держась в тени деревьев и разыскивая тропу, по которой его отряд добрался сюда. Завидев человеческую фигуру, дикие псы начинали угрожающе рычать, но Джейсон не обращал на них внимания, зная, что с полным брюхом они не станут на него нападать без особой причины. На шакалов же он всегда смотрел с презрением и даже не удосуживался свернуть, если они попадались на пути.

Отыскать ту самую тропу среди множества ей подобных, тоже выходящих на поляну, оказалось весьма непростым делом. Одна тропа внешне ничем не отличалась от другой, а следы ног маленького отряда, если и были когда-то, оказались безнадежно затоптанными. Он попытался мысленно проследить свой маршрут от выхода на поляну до дерева, послужившего ему убежищем, и после некоторых колебаний остановил свой выбор на одной из тропинок, хотя полной уверенности у него не было. Солнце, неподвижно висящее прямо над головой, словно насмехалось над его дилетантскими попытками отыскать дорогу.

Осторожно пробираясь по пустынной тропе и страшась в любой момент столкнуться лицом к лицу с каким-нибудь ужасным зверем из далекого прошлого, Джейсон недоумевал, как это обезьяноподобные предки человека ухитрились выжить в такой обстановке и даже утвердиться в качестве «царей природы». Сам он сильно сомневался, что доберется до корабля живым, а уж такие вещи, как будущая семья, дети, мирная старость, казались просто несбыточной мечтой. По обе стороны тропы росли вроде бы знакомые деревья, да и сама тропинка казалась правильно выбранной, но в глубине души Джейсон понимал, что все это легко может оказаться фикцией, и горько ругал себя, что не распорядился отмечать путь отряда по тропе зарубками на деревьях. Теперь он понимал, каким оказался идиотом, не способным руководить даже самим собой, а не то что другими людьми, судьба которых лежала на его совести.

Никогда еще Джейсон Гридли не ощущал с такой остротой свою полную беспомощность и незначительность. Его сводила с ума мысль, что он может сейчас удаляться в противоположном от корабля направлении, вместо того, чтобы приближаться к нему. В то же время у него не оставалось другого выбора, кроме как устало брести по нескончаемой тропе и надеяться на лучшее. Он проклинал судьбу, собственную глупость, но больше всего он проклинал это равнодушное, безжалостное солнце, которое могло видеть его корабль, но упрямо отказывалось помочь ему найти его.