Таро Люцифера

Явление ночного призрака было явным перебором, сознание и так с трудом справлялось с лихорадочной скачкой событий.

Корсаков облизнул шершавые губы. Показалось, что на них до сих пор лежит студеный налет лунного света.

Он свесил голову, посмотрел на пол. И оторопел.

Карты кто-то собрал и сложил в футляр.

— Я сойду с ума, — пробормотал Корсаков.

Он уткнулся лицом в подушку. Затаился.

Внутри вызревала решимость встать и шагнуть на встречу судьбе. Но сил для этого еще не было.

* * *

В кухне уютно пахло теплом и вкусной едой.

Марина, услышав его шаги, оглянулась и озарилась радостной улыбкой.

— Выспался? — спросила она, скользнув взглядом по лицу Корсакова.

— Куда же больше. Который час?

— Три дня.

— Ого! — Корсаков почесал висок.

— Ваня сказал не будить. — Она отвернулась к плите. — Душ примите. У вагончика кабинка стоит, с водогрейкой импортной. Ваня для рабочих поставил.

— Благородно, — прокомментировал Корсаков. — А сам он где?

— С утра в церквушке возится. — Мария ловко перевернула блин на сковородке. — Игорь, когда бриться будешь, посмотри повнимательней на себя.

Корсаков поскреб щетину на подбородке и, не поняв, к чему она это сказала, кивнул.

В душевой кабинке, распарившись под горячим дождем, он глянул на себя в зеркало.

— Ну ни фига ж себе! — вырвалось у него.

Из прямоугольника запотевшего зеркала на него смотрело заострившееся, поросшее щетиной лицо. Тревожные глаза загнанного волка. Но синяки и припухлости пропали, словно их и не было.

* * *

Оживший Корсаков бодро набросился на еду.

— А Ваня? — спросил он, откусив первый блин с мясом.

— Мы уже пообедали. Все тебе. — Марина придвинула к нему плошку со сметаной. — Ешь, не стесняйся. Беру обязательство откормить тебя за неделю до приличного вида.

— Ваня ревновать будет.

— Переживет, — со смехом отмахнулась Марина.

Подперев щеку кулаком, стала смотреть, как он ест.

Корсакову стало немного неловко под ее по-женски болючим взглядом. Всю жизнь ему выпадали женщины различной степени стервозности и экстремальности. Ежедневная жизнь с ними напоминала альпинизм без страховки: на секунду расслабишься — и в лепешку. Определенный шарм в таком экстриме был, но, оказалось, что в душе хотелось именно такого тихого, как летний вечер счастья. Чтобы холили тебя, лелеяли и откармливали всяческими вкусностями, глядя, как ты ешь, полными печали глазами.

«Повезло Бесову, — скосив глаза в сторону, подумал Корсаков. — Хотя, по вере твоей и воздается».

— Марин, а в доме приведения водятся? — спросил он.

— Водятся, — серьезно ответила Марина. — Неприкаянная душа Анны.

Корсаков поперхнулся.

— Откуда ты знаешь, что именно Анны?

Марина покатала по столу хлебный шарик.

— Я подняла все материалы по имению. Все, что удалось найти в местном музее и в Москве. Сохранились дневники нескольких членов семей Белозерских и Апраксиных. Все писали о приведении в доме. Женщина в лунном свете. Княжна Анна.

— А с чего взяли, что это Анна?

Марина пожала плечами.

— Им было лучше знать. Так и написано: «призрак княжны Анны».

— И что он предвещал? Смерть?

Мария внимательно посмотрела ему в глаза.

— Перелом в судьбе, Игорь. — Она помолчала и добавила: — Считалось, что призрак приходит, чтобы поцеловать своего избранника. Потеряв свою любовь, она ищет ее подобие в мире живых.

Игорь машинально облизнул губы.

— И что тогда произойдет?

— Не знаю. В дневниках об это не написано. Очевидно, призрак так и не нашел, кого искал.

Марина встала, налила себе кофе из турки.

— Кофе или чай, Игорь? — спросила она.

— Кофе. Ванькин «гербалайф» штука полезная, но, если честно, пить невозможно. Что он туда кладет, хотелось бы знать?

— Все подряд.

Марина улыбнулась и налила ему кофе.

Поставила чашки на стол, опустилась в кресло.

Кофе оказался густым и горьким, как любил Корсаков.

— Марин, а откуда вы столько знаете о масонах? В институте же не преподают, или я не прав?

Марина пожал плечами.

— Ну и что? Надо знать, если занимаешься историей. Это сейчас общественная жизнь кипит в политических партиях и на телевидении. А до конца девятнадцатого века единственной формой, где могла существовать мысль, альтернативная официальной и клерикальной, была масонская ложа. Ложа — это все: и политический клуб, и объединение по интересам и место приятного времяпрепровождения. Сейчас даже трудно себе представить, какое влияние оказывали масоны на все сферы жизни. Куда ни глянь — всюду их символы.

Она оживилась, оседлав своего конька.