Тарантул

Когда остался один у подъезда, вздернул голову и увидел луну — она была крупная и насыщенная лимонным светом; в оспинках кратеров и холодных пыльных морей. А на кромках выщербленных берегов я увидел мертвые полуразрушенные вечные города. И понял, что наша планета тоже обречена на гибель. Все имеет свое начало и свое завершение. Утешало лишь то, что подобная неприятность с нами произойдет лет миллионов так через пятьсот. Думаю, не всякий наш современник доживет до эпохального конца света. Может, кому-нибудь и повезет?

… Я шаркал по ступенькам лестницы — лифт не работал по причине глубокой ночи. Думал о чем-то своем, пока не наступил на человечка, уютно примостившегося на ящике у моей бронированной двери, так легко вскрываемой.

Испугаться не успел — бомжик, ойкнув, оказался прекрасной незнакомкой. Я крякнул — этого ещё не хватало для полного счастья.

— Здрастье, — проговорила девушка. — Я — Виолетта, меня мама ваша прислала.

— О, Господи, — открывал дверь. — Что случилось?

— Она лекарства передала, — отвечала девушка. — И просила вас позвонить. Завтра похороны вашего папы…

— Он не мой папа, — заскрежетал челюстью. — Извини…

— Ой, я не знала…

— Ты где живешь?

— В слободке.

— Тогда приглашаю в гости, час ночи и мороз.

— Да?

— Я кусаюсь, когда меня обижают, а так, как собака, сплю на кухне.

Мы неловко потоптались в прихожей, стаскивая верхнюю одежду, потом прошли на кухню. Я цапнул телефон и сказал неожиданной гости, чтобы чувствовала себя как дома.

Девушка тотчас же принялась привычно хозяйничать — установила чайник на плиту, помыла чашки и блюдца, в розеточки для варенья наложила именно варенье, а не горчицу… Она, девушка, разумеется, была рыжеволоса, лицо в конопушках; глаза — цвета лета.

— Мама, — сказал, услышав утомленный родной голос. — Это я.

— Алексей, надеюсь, у тебя все в порядке? Я так устала, точно на войне… — И без перехода. — Почему ты был в тюрьме?

— Ошибка, мама. Дорогу перешел в неположенном месте.

— А Виолетта приходила?

— Она у меня в гостях.

— Обрати на неё внимание — она опрятная, аккуратная, душевная…

— Мама!..

— Да-а-а, что я тебе ещё хотела сказать, — вспоминала. — Завтра похороны. И думаю, лучше будет, если ты не будешь. Сам понимаешь, вы были не слишком… любезны… Хотя Павел Олегович был готов для тебя… все…

— Ладно, мама, — прервал её.

— И не обижай Виолетту, она опрятная, аккуратная, душевная…

— Мама!..

Чайник на пламени зашумел, как летний дождь за окном. Я вздохнул дожить бы до прогретых солнышком деньков. Моя гостья неверно истолковала мое состояние:

— У вас прекрасная мама… Она добрая…

— … и душевная, — засмеялся я. — Прости, а можно я тебя буду называть Леттой?

— Леттой?

— Ты похожа на лето.

— Спасибо, — засмущалась. — Давайте пить чай, Алеша.

— А меня можно называть Алоизом.

— Как? — тоже засмеялась.

— Ну тогда Аскольдом…

Что может быть прекраснее ночного душистого чаепития с летней, смеющейся конопушечкой, когда за окном стынь и жестокая поземка?

И казалось, то, что происходило ещё несколько часов назад, сгинет безвозвратно в космическом мраке вечности, и назавтра наступит новый день, где не будет страха, лжи, крови и ненависти.

Я проснулся с ощущением, что меня на ночь затолкали в кухонный шкаф и забыли вытащить. Что было недалеко от истины. Я крючился на двух стульях, которые разошлись, и я, как йог, завис между небом и землей. За окном нагуливал румянец солнечный денек. Комната была пуста — на диване стопочка белья и одеяло, опрятно свернутое. А была ли она, девочка из лета?

Не знаю-не знаю, люди появляются в моей жизни и тут же исчезают, будто пешеходы, перебегающие дорогу в неположенном месте. Некоторым, правда, не удается, выпрыгнуть из-под колес транспортных средств и тогда возникают проблемы для того, кто зазевался и не вывернул вовремя руль. В какой же роли выступаю я? Водителя или пешехода?

Последняя жертва интенсивного движения на дорогах жизни: Алиса. Она погибла так внезапно и нелепо, что я до сих пор не могу осознать этот факт. Неужели так легко уйти из жизни, как из комнаты?

Алиса-Алиса… Что знаю о ней? Ровным счетом ничего. Страстная, великолепная, любвеобильная женщина, возникшая из ниоткуда. Нет-нет, материализовалась она в вагоне скорого поезда Москва-Стрелково. Случайная встреча? Теперь уж и не знаю, что думать. Неужто существовала какая-то замысловатая интрига по отношению ко мне?

Предположим, общество спасения отчизны «Красная стрела» разрабатывала моего отчима и решила приблизиться к нему с помощью меня? Но более далеких людей, как я и Лаптев, было трудно сыскать. И потом: супруга Алисы я представлял совсем иным — затюканным импотентом на дипломатическом поприще. Иначе как объяснить африканскую страсть женщины? Можно раздвинуть ноги и сделать вид, что получаешь глубокое удовлетворение, но сыграть душевные порывы невозможно. Так что образ Арсения в роли великодушного супруга не вызывает доверия. Тогда кто он?

И ещё — Иван Стрелков. Он хотел приехать поговорить. О чем? По телефону он заметно что-то не договаривал и этот вопрос: не обижает ли меня кто?.. И почему он ещё не приехал?