- Огольцы! Смотрите, у него полный карман часов. Ай да Мишка! - воскликнул Крендель.
Ваня Ляпа и Лёня Перец с уважением и завистью посмотрели на Мишу.
- У тебя ещё есть? - спросил Перец, облизывая пальцы.
- Если не будет, найдём.
- Расскажи, где ты их стянул.
- Мне их принесли, а я только в карман положил. Воры засмеялись этой шутке и прекратили вопросы.
- Ну, а за эти сколько хочешь? - спросил Брюнет после осмотра.
- Столько же.
- Вот моё слово: хочешь полторы за пару?
- Мало. Я на рынке продам дороже. Мне некуда торопиться.
- Жора, зачем вам столько часов? - полюбопытствовала Нюся.
- Ну как? Согласен? - не обращая внимания на вопрос, настойчиво спросил Брюнет.
- Плати по тысяче, - твёрдо сказал Миша. Брюнет подумал, прищурившись посмотрел на сидевших за столом воров и спрятал часы в карман.
- Я такой… Если вещь понравилась, - значит, моя.
- А деньги?
- Не бойся, получишь.
На этом разговор был кончен. Нюся вытащила из-под стола патефон и поставила пластинку.
- Миша, вы умеете танцевать?
- Я даже не знаю, с чем это едят или пьют…
- Не прикидывайтесь медведем…
- Чего ты, Нюська, навязываешься! - перебила подругу Чинарик.
Достали карты. Пока убирали со стола и рассаживались, Брюнет отсчитал деньги и передал Мише.
- Ты имел дело со мной… Моё слово - закон.
Миша молча взял деньги, спокойно пересчитал их и спрятал в карман.
Игра шла вяло. Чувствовалось, что нет жертвы. И только когда играл Миша, а Брюнет раздавал карты, устанавливалась напряжённая тишина.
Сегодня Миша немного выиграл. Играл он, как и все, очереди не пропускал, но без интереса. Миша вспомнил слова Ивана Васильевича о том, что Брюнет играет нечестно, и внимательно следил за его руками.
Действительно, когда вор начинал сдавать карты, он прикрывал колоду рукой и, как показалось Мише, тянул карты не по порядку. Когда очередь дошла до Миши, в игре было свыше ста рублей.
- Ну что, Миша, на все? - спросил Брюнет.
- Если перетасуем карты, а колоду положим на стол, могу и на все, - сказал Миша.
Все сидевшие за столом с испугом посмотрели на смельчака. Атаман побледнел и медленно поднялся.
- Что ты хочешь сказать?
- Я хочу сказать, что карты следует перетасовать…
- Значит, по-твоему, я шулер? - стиснув зубы, спросил Брюнет.
- Ничего такого я не говорил. - спокойно сказал Миша. - Я тебя не знаю, и ты меня не знаешь… Ты сядь и не пугай меня!
Спокойный и независимый тон мальчика обезоруживал. Миша даже не взглянул на Брюнета. Атаман вызывал его на скандал, на спор, во время которого он бы проучил противника, но этого не получилось. С минуту простояв, он строго посмотрел на присмиревших членов шайки.
- Я не пугаю… Значит, я ослышался, - сказал он и сел на место. - На сколько ты идёшь?
- На пять рублей.
- Ты же хотел на все.
- С условием, если карты будут перетасованы и положены на стол, - настойчиво повторил Миша.
Глаза Брюнета блеснули, но на этот раз он сдержал себя, и на лице у него появилась кривая улыбка.
- Так, может быть, ты вообще не хочешь играть?
- Могу и не играть.
- Мне показалось, что ты любишь играть.
- А чего тут любить? Проиграешь - денег жалко. А выиграешь - не ценишь их… Деньги нужно доставать… так… ну, чтобы…
Миша хотел сказать «трудом», но, понимая, что здесь это слово будет звучать неуместно, замялся;
- С риском, - подсказала Чинарик.
- Да. С риском, - согласился он.
- А ты рисковый? - спросил атаман.
- Не знаю. Я про себя вообще не люблю говорить.
Игра в карты прекратилась. Между Мишей и Брюнетом почувствовалась натянутость. Все понимали, что атаман затаил злобу, и, зная его жестокий и мстительный характер, с любопытством ждали, как он расправится с не признавшим его авторитет новичком.
Крендель был уверен, что открытой драки не будет, - Миша физически сильнее Брюнета, а значит, тот ударит в спину из-за угла. Крендель чувствовал себя перед Мишей должником за спасение от тюрьмы и поэтому решил его предостеречь.
К десяти часам ушла на дежурство Чинарик вместе с подругой. Вечер не клеился. Решили разойтись по домам.
- Оставайся ночевать. Ляжешь на диване, а я на Тоськиной кровати. Дело есть, - сказал Крендель, загораживая Мише проход к двери.
- Мне утром рано вставать надо.
- Матка разбудит.
Миша согласился.
Когда все разошлись, мать Кренделя принесла из кухни подушку, одеяло, бросила все это на диван и отправилась к себе.
- Слушай, Миша… Ты поосторожней с Жорой. Он тебе не простит. Если не сейчас, то потом, когда немцы придут, - отомстит.
- А ты думаешь, немцы придут? - спросил Миша, обрадовавшись, что Крендель сам заговорил на эту тему.
- Придут не придут - не в этом дело… С Жоркой не ссорься. Он злопамятный.
- А мне наплевать на него. Видал и почище…
- Ты его не знаешь… Для него никто не существует - свой, не свой…
- А что он мне сделает?
- Драться он не будет. Даже если они трое тебя подкараулят…
- Пускай попробуют…