Тарантул

Выполняя волю отца, Миша сохранял комнату за собой, хотя последние два года жил на судне. В начале лета отец был ранен третий раз, и, пока лежал в госпитале, они часто переписывались. Недавно отец выздоровел и снова ушел на фронт. Но где он?.. Четырнадцатого ноября Советская Армия заняла город Житомир, Очень может быть, что и отец освобождал этот далекий неизвестный город с таким приятным названием. По старой мальчишеской привычке, Миша разделил это слово на две части: «жито» и «мир». Что такое жито, он точно не знал. Лена говорила, что это рожь, но Миша думал, что это какая-то крупа. Во всяком случае, что-то хорошее. Ну, а мир – это самое прекрасное слово. Мир – это значит победа. Ведь только после победы наступит прочный мир и судно выйдет в море. Все лето Миша мечтал о дальнем рейсе и досадовал, что фашисты после разгрома под Сталинградом на что-то надеются и не сдаются. Войну они проиграли, это всем ясно. Сысоев утверждал, что, как только Советская Армия подойдет к границам Германии, война кончится. Николай Васильевич думал иначе. «Главное впереди, – говорил он. – Предстоят большие упорные бои. Гитлеровцы будут защищаться до последней возможности». В душе хотелось соглашаться с Сысоевым; но как можно не верить Николаю Васильевичу!

Выйдя на Большой проспект, Миша почувствовал, что сзади кто-то идет. «Уж не следят ли?» От этой мысли он сразу внутренне собрался, но продолжал спокойно шагать не оглядываясь. Было время, когда, получив задание от Ивана Васильевича, Миша в каждом человеке начинал подозревать врага и всегда был настороже. Но тогда у него не было опыта и он был совсем мальчишкой. Сейчас он настоящий разведчик, и не случайно Иван Васильевич сказал, что совершенно за пего спокоен. Другой вопрос – Лена. Она даже не предполагает, какие неприятные и неожиданные сюрпризы подкарауливают разведчика… И Мише почему-то вспомнилась прошлогодняя операция по разоблачению воровской шайки. Вспомнились Крендель, Нюся, картежная игра, противогаз, взрыв… Здесь, возле «Молнии», был задержан Жора Брюнет, а сам он чуть не отправился на тот свет. Вон там, немного подальше, Брюнет ударил его финкой…

Шаги за спиной становились слышнее. Кто-то догонял… Наконец Миша услышал голос:

– Алексеев!

Оглянувшись, он увидел торопливо шагавшего за ним Степу Панфилова с туго набитой «авоськой» в руке. Приятель шел без пальто, но на нем был надет новый костюм и даже повязан галстук.

– Ого! Бьютифл бой! – насмешливо сказал Миша.

– А что это такое? – удивился Степа.

– Это? Я даже не знаю, как тебе перевести… По-английски это значит красивый парень. Ну вроде франт лихой!

– А я тебя сначала не узнал, Миш, – не обращая внимания на шутку, сказал Степа. – Ты, думаю, или не ты? Давно иду следом и все сомневаюсь. Богатый будешь.

– Я-то тут при чем? Это ты богатый. Вон какой костюмчик оторвал! Не гнется.

– По ордеру получил. План выполнили…

– Это я слышал. А ради какого праздника вырядился?

– Я выходной. Мать в магазин гоняла. Ты домой?

– А куда больше?

– Ну пошли!

С улыбкой поглядывая друг на друга, они медленно направились вперед. Новый костюм, видимо, нравился Степе, и он старался держаться в нем как можно прямее, отчего и создавалось впечатление, что костюм не гнется, словно сшит из очень грубого материала. Пока шли до дому, Степа раза два поправил галстук. Все это было как-то неуклюже, непривычно и очень забавляло Мишу. Свернули под арку ворот.

– Да! Ты знаешь, какая история, – вдруг спохватился Степа. – Васька-то чуть не сгорел. Заживо!

– «Чуть» не считается.

– Нет, верно! Он в госпитале лежит.

– А что такое? – с тревогой спросил Миша, сообразив, что в госпиталь с пустяками не положат.

– Это он, понимаешь, на работе. В цеху чего-то делал, а тут как раз обстрел, и туда… в цех снаряд зажигательный. Ты знаешь, как они, гады, сейчас стреляют: выпустят зажигательный, а потом фугасками лупят в то же самое место, чтоб не тушили, – все больше оживляясь, рассказывал Степа. – Ну, а Васька что?.. Ясно, не растерялся, а прямо, понимаешь, руками цоп! – ив окно… цоп! – и в окно. Фосфор горит, а он его руками в окошки выбрасывает. Понимаешь? А фосфор вредный, сам знаешь… трещит, брызгает. Шутишь! Чуть заживо не сгорел Сознание потерял… Хорошо, там женщин много было… потушили.

– Что потушили?

– Ваську.

– А цех?

– Потушили. Васька же тушил, – со вздохом проговорил Степа и, помолчав, добавил: – Орден получит. Факт!

– Молодец Васька!

– Ясно, молодец. Он много не думает. Раз – и готово! Помнишь, как мы ракетчика с ним ловили? Раз – и в морду!

Последних слов Миша не слышал. Ему представилась нарисованная Степой картина. Он видел, как рвутся зажигательные снаряды, как горит фосфор, и не трудно было понять положение обожженного друга. «А вдруг он умрет?» От этой мысли больно сжалось сердце.

– Слушай, Степан, надо бы к нему сходить. Ты знаешь, где он?

– Пойдем сейчас! – обрадовался Степа. – Успеем. Сегодня как раз пускают. Я только унесу домой…

– А я сбегаю посмотрю, нет ли письма от бати.

– Только не задерживайся, – предупредил Степа. – Надо успеть до семи.