Тарантул

Так и есть. Люстра до сих пор перемазана краской. Недолго думая, Лена передвинула стол, поставила на него стул и, захватив тряпку, проворно забралась наверх. Колпак люстры большой, и, для того чтобы вытереть внутри, нужно его снять. Сумеет ли она это сделать? А если забраться еще выше? Лена отвела колпак в сторону, поднялась на цыпочки и заглянула внутрь… Что такое? Немного выше центральной лампочки висела привязанная ниткой к патрону маленькая коробочка. Откуда она взялась? Правда, в тот раз она не заглядывала в люстру, и, может быть, коробочка была здесь раньше и привязал ее хозяин квартиры для груза или для чего-нибудь другого?

«Да, но почему она чистая? – задумалась Лена. – Если краской забрызган колпак лампочки, то почему на коробочке нет следов ремонта и даже пыли? Коробочку повесил Мальцев», – решила Лена и немедленно соскочила на пол.

Набрать номер хорошо известного ей телефона было делом нескольких секунд.

– Алло! Это кто говорит? Дядя Ваня?.. Извините, Иван Васильевич. Теперь вы уже не дядя Ваня… Да, это бывшая Аля… Согласна. Дядя Ваня, я сейчас хотела вытереть люстру, знаете, которая в гостиной висит, с большим таким колпаком?.. Ну как зачем? Если она грязная, надо же ее кому-то вытирать. И вот когда я заглянула туда… Ну, залезла сначала на стол, а потом на стул… Нет, Коля, то есть Миша, еще не пришел. Я сама. В этой люстре, то есть не в самой люстре, а сверху, оказалась коробочка. Да, да. Четырехугольная коробочка. Кажется, из железа… Нет, я ее не трогала. Она привязана черной ниткой к лампочке, к этому самому… к патрону. Наверно, спрятана, чтобы не нашли. А коробочку спрятал Григорий Петрович… Почему я так думаю? Потому, что она чистая. Ни одной капельки краски нет…

Через полчаса Иван Васильевич с Бураковым, отряхиваясь, звонили в квартиру Завьялова. На улице густо сыпал снег, и, пока они шли по двору, плечи их покрылись толстым слоем чистых, пушистых снежинок.

Лена распахнула дверь, взглянула на пришедших, и на лице ее появилось озабоченное выражение. Не напрасно ли она потревожила занятых людей? Может быть, коробочка никакой ценности не имеет и подвешена как груз.

– Здравствуйте, Леночка. Как вы себя чувствуете? – спросил Иван Васильевич, дружески протягивая руку.

– Хорошо.

– Ну что ж, мы тоже чувствуем себя неплохо. Слышали сводку?

– Да.

– Я думаю, что скоро в Ленинграде будет салют… Ну, что у вас за находка?

– Коробочка… Идемте, пожалуйста.

Стол в гостиной по-прежнему стоял под люстрой, а на нем стул.

– Я сам, – сказал Иван Васильевич, увидев, что Бураков порывается залезть на стол.

– А вы, Леночка, не видели, как Мальцев прятал эту коробочку? – спросил подполковник, переставляя стул.

– Нет.

– И никаких подозрительных звуков не доносилось из гостиной, когда он находился здесь, а вы в кухне или у себя в комнате?

– Нет.

– Значит, это только ваше предположение…

Иван Васильевич залез на стол, отодвинул колпак и увидел коробочку. Не трогая ее, внимательно осмотрел.

– Оцинкованное железо, – заметил Бураков.

– Да, – подтвердил подполковник и отвязал коробочку. – Запаяна.

Лена с тревогой следила за всеми движениями Ивана Васильевича. Вот он взвесил коробочку на руке, несколько раз повернул и при этом наклонил голову набок, прислушиваясь, не пересыпается ли что-нибудь внутри.

– Н-да! А вы действительно очень наблюдательная, Леночка. Я согласен: коробочку эту оставил Мальцев. Спрятал на всякий случай.

– А что там, в коробочке? – с горящими от любопытства глазами спросила Лена.

– Вот этого я пока сказать вам не могу, – ответил Иван Васильевич, слезая со стола. – Да, не могу. Потому что и сам не знаю. Но это интересно. Я вам позвоню… Хотя будет слишком поздно. Сделаем так. Товарищ Бураков завтра заедет и скажет, что там лежит. Но помните, Леночка, что это тайна. Государственный секрет. Пока не закончится следствие, вернее, пока идет война, никому ничего говорить нельзя.

– И даже Коле, то есть Мише, не говорить?

– И даже Мише не нужно говорить. Впрочем, Мише можно сказать. Он умеет хранить тайны.

* * *

Коробочку вскрыли со всеми предосторожностями. Внутри лежали хорошо упакованные небольшие пробирки с мутной жидкостью.

– Опять что-то новое, – проворчал подполковник, разглядывая пробирки на свет. – Какая-то химия. Придется отдать в лабораторию.

Через полчаса Ивану Васильевичу сообщили по внутреннему телефону, что в пробирках оказались бактерии.

От неожиданности подполковник даже встал. Встали и Бураков, Трифонов и Маслюков, сидевшие в этот момент в кабинете начальника.

И пока Иван Васильевич хмуро слушал сообщение лаборатории, в комнате стояла напряженная тишина.