Тарантины и очкарик

– Абонент трубку отключил. Я хочу знать, где и когда. Где и когда включит, сообщать в ту же секунду. Завтра с утра жду новостей.

– Я позвоню.

Телефонистка разорвала связь, выглянула в окно. Я моргнул фарами, развернулся, покатил домой.

За сто метров до дома ожил мобильник. Я глянул на дисплей. Звонил Юсуп. Я снял трубку.

– Мент-стахановец, ты на календарь смотрел?

– Воскресенье, я помню. Еду к тебе. Ты дома?

– Глянь на часы. Девять вечера. Сейчас я выпью стакан тёплого молока и лягу спать.

– Ставь чайник и жди. Я почти подъехал.

Мобильник я сунул в карман, машину – под балкон, себя – на кухню.

Когда чайник закипел, я вспомнил, что забыл защитить машину от придурков. Чертыхнулся, вышел на балкон, поставил авто на сигнализацию. Краем глаза заметил юсупов силуэт, подсвеченный подъездной лампой. Я разлил по чашкам кипяток, пошёл открывать гостю.

*

*

Юсуп ввалился усталый, как сто китайцев со стройки Великой Стены. Пожал мне руку, упал в кресло, выпил чашку горячего чаю, закусил тремя бутербродами с сыром. Я не отставал.

Я налил ещё по чашке. Юсуп отхлебнул, откинулся на спинку, матернулся.

– Ну и денёк! С утра нашли два трупа на свалке, в обед пропадает сын крикливого задохлика, и под вечер шеф рассказал, какой я политически неподкованный.

– При чём здесь я?

– Ты общался с сыном того задохлика, который на меня орал и требовал немедленно посадить всех депутатов вместе с детками. Сынок пропал.

– Я знаю. После того, как поорал на тебя, Михалыч пришёл ко мне. Подрядил меня на поиски Толика.

– Рассказывай, что у тебя с этим Толиком. Подробно, но покороче.

Я рассказал, как в парке набил морды тарантинам, как депутаты заплатили за сломанное ребро, про троицу в масках в подъезде очкарика, про второй откуп.

Юсуп осушил чашку, поднял взгляд на меня.

– Когда отец очкарика начал обвинять депутатских сынков, я понял, что нам круто не попёрло. Я сообщил шефу, шеф – Маслине.

– А сам? Разве без шефа обойтись не мог?

– Я его подставлять не хочу. Он нормальный мужик. Чтоб к нему ни с того ни с сего припёрся мэр, и начал катить бочку? Лучше предупредить.

– Ну, и дальше?

– Маслина взорвался. Сказал, что мы работать не умеем, раз слушаем всяких придурков. Сказал, что ему придётся доложить мэру. Чем это пахнет, знаешь сам. Работа встанет, начнутся придирки.

– Чего надо сделать?

– Как обычно. Ты лезешь в дерьмо, а я твою инфу представляю наверх как оперативные данные от внештатного сотрудника.

– Говори проще, не обижусь.

– Скажу, что от надёжного стукача. Мне по-другому до них не добраться. Если что не так, мэр моему шефу башку открутит. Мэру хватит и того, что детки депутатиков прогремят на весь город. Перед выборами такая реклама мэрии ни к чему.

– Что будешь делать ты?

– Всё, что мог, я уже сделал. Хотел было наведаться к тарантинам, да шеф запретил. Что мы им предъявим? Подозрения?

– Тоже немало.

Юсуп отмахнулся.

– Я с обеда до девяти ждал, пока шеф разрешит поговорить с тарантинами сразу, как приедут с шашлыка. Шеф позвонил, сказал, что ночные допросы папулям не нравятся, мать бы их!

Юсуп встал.

– Ладно, я пойду. Ты там поройся поглубже. Иначе мне к тарантинам соваться не с чем. Я пока пробегусь по другим версиям. Очкарики пропадают не только после драки в парке. Они ещё и влюбляются, а потом с любимой – на Сахалин, романтикой страдать.

Я пожал протянутую руку, закрыл за гостем, убрал со стола, забрался в душ.

Перед сном я распланировал утро понедельника по часам. В начале девятого я ждал звонка от телефонистки. В девять хотел смотаться в железнодорожный техникум. Никак не выучу новое название технаря. То ли коллегиум, то ли гимназия. Пока вспоминал, заснул.

*

*

Телефонистка позвонила в половине восьмого. Я ждал новостей на полчаса позже, потому принял звонок от дамы не по-джентельменски: потным, небритым, да ещё возле макивары.

Девушка в наушниках не здоровалась, сходу перешла к делу.

– Абонент выключил трубку в субботу в девять вечера возле речки в районе села Щучье. Ровно в девять. Ближе к речке, чем к селу.

– Отлично работаете.

Телефонистка закончила разговор без намёка на слова прощания.

Я добил макивару до гула в кулаках, смыл под душем пот, побрился, сел за завтрак.

Овсянка с бананом встала поперёк горла на середине тарелки. Я не мог отогнать мысли от инфы, что получил от телефонистки.

Каждую субботу в районе села Щучье на берегу речки тарантины кушают шашлык и водочку. В минувшую субботу в девять вечера в том же районе антенна оператора засекла сигнал отключения, что послал мобильник очкарика Толика.

Я впихнул в себя остаток завтрака, набрал номер Юсупа. Голос занятого следователя я услышал через целую минуту.

– Ян, времени нет. Меня раздалбывает шеф. У тебя три секунды.

– За что долбёжка? Вызвал тарантин на допрос?

– Угадал. Время, Ян, время!

– Мобильник очкарика отключен в субботу в девять вечера возле речки в районе Щучьего. Там тарантины каждую субботу кушают шашлыки.

– Откуда дровишки?

– Из лесу. Проверь. Если правда, то тарантин трясти таки придётся. И папы не помогут.