Тарантелла, или Танцы с пауками

И Вершинина, сняв с шеи легкий газовый шарфик, вышла на середину учительской и принялась отплясывать тарантеллу, напевая при этом себе под нос. Ее ноги, обутые в красные туфельки на шпильках, отбивали чечетку, она то кружилась на месте, то, поднимая руки вверх, прихлопывала себе в такт музыке…

Двигалась она раскованно, свободно и удивительно гармонично.

Наконец она остановилась и перевела дух.

По ее лицу струился пот, подмышки на платье потемнели, она сбросила туфли и, усевшись на диван, демонстративно подняла ноги пятками вверх, чтобы Наталия смогла увидеть их.

— Смотрите, я танцевала всего четыре минуты, я засекала время… А пятки горят, видите, красные. И руки тоже…

— Но перед кем и по какой причине Лариса могла танцевать так долго? Кто ее заставил?

— Никто. Вы просто ее не знаете. Она никогда и ничего не будет делать, если попытаться ее заставить. Она свободолюбивое существо. И тот факт, что она вышла замуж за Ванеева, ни в коей мере не опровергает это, напротив: она полюбила и бросила все ради любимого человека.

— Но почему вы так уверены?

— Да потому что она приезжала ко мне иногда, когда у Ванеева здесь были дела.

Он сам привозил ее, а забирал уже к вечеру.

Я знаю, как жила Лариса. Она была счастлива.

— Но я не верю…

— А я не верю, что ее нет… Это ужасно, то что вы мне рассказали.

Глава 12 МАЛЕНЬКИЙ МИР ДОКТОРА ОШЕРОВА

Она остановилась перед дверью своей квартиры и вдруг поняла, что боится ее открывать.

Боится застать там Логинова вместе с Соней.

Измены, которые она позволяла себе, доставляли боль теперь ей самой. Неужели она потеряет и Логинова?

И словно в подтверждение ее мыслей, открыв двери своими ключами и войдя на цыпочках в прихожую, она услышала Сонин веселый смех и даже визг, который может издавать женщина в минуты полной раскрепощенности и любовно-щенячьих игр…

Чувствуя, что от вчерашней Наталии Ореховой осталась лишь тонкая оболочка, она, прислонившись к стене, чтобы не рухнуть без чувств, вплотную приблизилась к щели, оставшейся от не до конца закрытой двери, ведущей в гостиную, и заглянула в нее… В розовом свете ночника на разложенном диване устроили возню два человеческих существа, одно из которых было Соней, а второе — явно мужского пола, но лица разобрать было невозможно…

* * *

«Я знала, что когда-нибудь мне придется за все расплачиваться: и за Ядова, и за Жестянщика, и за Ошерова… Но, Боже, как же мне больно…»

Она мчалась по шоссе прочь от города, который кишел теперь не только преступниками, но и подлецами, первыми из которых были Валентин Жуков и Игорь Логинов. Все потеряло смысл. Оставалось одно: работать и работать. И многое за этот день она уже успела сделать. Но вот стоит ли рассказывать Ведерникову с Селезневым о пункте проката и про Ванеева? Желание во всем разобраться самой взяло верх. И поэтому, когда Наталия свернула на дорогу, ведущую в Вязовку, никаких сомнений в том, что она будет хранить молчание и действовать, по возможности, в одиночку, уже не было. Она скорее вытянет все, что только можно, из них, этих, как теперь ей стало ясно, аморфных и вялых следователей или инспекторов («Какая, к черту, разница?!»), чем поделится своей информационной добычей. Да и кормить она их не будет.

Пусть едят в деревенской столовой ржавые котлеты на растительном жире и разваренные макароны, политые машинным маслом. А то она их кормит пулярками да поит вином, купленным в супермаркете и стоившим ей около пятидесяти долларов за бутылку, а они еще и ждут, когда она им высветит что-нибудь новенькое, свеженькое и оригинальненькое…

Нет уж, дудки!

С таким настроением она почти ворвалась в дом, где еще недавно была так счастлива, и, толкнув дверь, поняла, что в нем уже кто-то есть. «Подружка-прелесть, которая переспала с моим любовником, а теперь охмуряет наших доблестных милиционеров… Перестрелять бы их всех к чертовой бабушке…»

Она разозлилась не на шутку. И на Ванеева, и на Аржанухина, который почему-то сбежал, не дождавшись приезда адвоката (которого он, кстати, и не дождался бы, поскольку денег у него, скорее всего, нет, а адвокаты не такие идиоты, чтобы работать за «здорово живешь»)…

Наталия заглянула в кухню: все чисто прибрано и — никого. Затем обошла гостиную, пытаясь определить, кто же в доме, зашла в спальню, где еще несколько часов назад простыни были теплыми от их тел — ее и Валентина, и вдруг вскрикнула, потому что кто-то, подкравшийся к ней сзади, крепко схватил ее в железные тиски рук…

— Это ты? — Она повернула голову и, встретившись взглядом с глазами Логинова, застонала от счастья. — Откуда ты взялся?

Он отпустил ее и улыбнулся:

— Да я здесь уже часа четыре… Все, что нашел вкусного, съел, но выпить — не выпил, жду, когда соберутся все.

— Ты имеешь в виду своих дружков?

— Именно.

— А как ты здесь оказался? Как ты нашел этот дом?

— Я встретил по дороге твою подружку, Люсю… Вот она и проводила меня сюда. Сказала, что ты уехала в райцентр по делам.

— Я была в городе… Открыла дверь своим ключом и застала Соню в объятиях…