Тарантелла

- Что делает Ахилл, узнав о гибели своего друга Патрокла от руки Гектора? Ахилл приходит в неистовство, как от укуса бешеной собаки. Что делает Гектор, увидев неистовство Ахилла? Испуганный Гектор бежит прочь, cтрах гонит его. Ахилл его гонит своею яростью, но и сам гонится за ним. Чем сильней ярость тем больше пугается Гектор, и тем быстрее бежит: гнев Ахилла подстёгивает его, как кнут, подкусывает ему беззащитную пяту, как безжалостный тарантул. И потому Ахилл тщетно пытается дотянуться до беглеца. Да, он видит спину бегущего совсем рядом, рукой подать - но никак не может даже слегка коснуться бешено работающих лопаток жертвы. Чтобы не споткнуться и не упасть, и не угробить тем самым всю свою затею, он часто посматривает себе под ноги. То есть, отводит взгляд от этих лопаток и сразу возвращает его назад, через шаг, через миг! Но этого достаточно, чтобы увидеть повторенную позицию: да, отделённая от предыдущей заметным мигом, но точно такая же спина. Он точно сам попадает в чужие жестокие лапы, в лапы повтора, вместо того, чтобы заполучить желанное в свои. Он пытается отделаться от цепких этих лап, смигнуть... А вдруг они отпустят его в следующий миг, так же, как в прошлый вцепились в него: внезапно? Он снова переводит взгляд себе под ноги, поднимает его назад... и опять перед ним повтор. Что ж ещё? Занудность повторений раздражает, ещё больше разъяряет его. Гнев его усиливается, Ахилл и сам всё яростней силится догнать ненавистного Гектора. Но чем более усиливается его гнев, тем он больше пугает Гектора, и тот ещё быстрей бежит прочь. И по-прежнему никак невозможно до него дотянуться. Он как и раньше не даётся, выскальзывает из рук, вашими словами - подобно обмылку. Гнев Ахилла понятен. Вместо пойманного Гектора ему снова и снова подсовывают прежнего, по-прежнему бегущего впереди него. Вместо иного - всё того же! Как же тут не разгневаться? Он и разгневан. И гнев, гонящий от него Гектoра, вместе с тем кусает и его самого. Рвёт клыками на части его колотящееся изнутри в рёбра сердце, словно оно не своё, а ненавистное чужое. Так и есть, этот гнев - не его, он дан ему извне, как и всё прочее.

- Как красиво! - прошипела она. - Ну, а мораль этой вашей аллегории? Эх, жаль padre смылся... Он-то уж объяснил бы её исчерпывающе.

- А мы и без него справимся, ибо мораль проста: так и вы, тоже в своём роде смертная выдающаяся, поскольку работаете в университете. Вам не дают того, чего вы добиваетесь, подсовывают другое. Естественно, и вы разъярены. Ахилл словно застыл на бегу, и вы застыли в позе нетерпения. Вы оба подобны статуе плясуна. Хотя и пляшете так бешено, что сердца рвутся на части. Перед вашими глазами одно: вечно убегающий от вас желанный Гектор, потому что его гонит вечно растущий страх. У него за плечами вечно - что? Вы, иначе говоря, преображённое гневом лицо Ахилла. И оно ужасно, оно-то и обратило в бегство. Но становясь дальше всё ужаснее и ужаснее, только сильней подхлёстывает бег. Гектор знает это точно, ведь и он по-своему мигает: постоянно оглядывается, вертит головой так, что трещат шейные позвонки, - не слишком ли близок его гонитель! Поглядите на себя, так же поступаете и вы. Гектор оборачивается, и каждый раз видит одно и то же, ещё раз преображённого за миг возросшим гневом - но всё того же Ахилла. Если угодно - опять же вас. Так бы продолжалось до сих пор, если б это дело не надоело богам... Вернее, если бы Гомер не придумал ему конец, не слишком соответствующий характеру этой сцены: у него Ахилл всё-таки догоняет и убивает Гектора. Ну, не сам, немножко помогают уставившиеся на них своими немигающими глазами боги. Что ещё остаётся делать поэтам? Риск слишком велик: никто не станет слушать песни, лишённые концовки. Занудство повествования без финала приведёт любого читателя в бешенство и он порвёт книгу. Бесконечное мучительное лечение заставит самого мирного пациента убить своего мучителя-врача, и затем повеситься.

- Вот бы кто проделал это с вами! Ничего б не пожалела...