Танцы с пиратами

Сама Танюсик не испытывала от линз абсолютно никого дискомфорта.

– Вот теперь все тип-топ, – промурлыкала она, сверкая изумрудно-зелеными глазами. – Осталось сфоткаться – и в бой!

Следующие полчаса мы посвятили фотосессии и только после этого вышли в свет.

Свет был невероятно ярким и слепил глаза. Солнце жарило, как в раскаленной печке, влажный зной охватывал липкой простыней, из полуослепших глаз все еще текли слезы, но, несмотря ни на что, в душе расцветал праздник.

Веселье было в самом разгаре. Громыхала музыка, пестрый галдящий люд бродил по палубе, сновал между торговцами сувенирами, баром и бассейном. Детишки старательно метали серпантин, запускали воздушных змеев и прокалывали шарики, а утомленные жарой взрослые тусовались в тени, услаждая себя разнообразными напитками.

Начался маленький праздник и у двух маленьких разбойниц: парни, которых они встретили у выхода на палубу, их не узнали. Вернее, узнали, но не сразу, и мы целых два раза прошагали под ручку туда-сюда, прежде чем заинтересованность и любопытство в глазах братишек сменились узнаванием и восхищением. Сами они и не подумали переодеться, оставшись в том, в чем были – шортах и рубашках.

– Так нечестно! – возмутилась Танюсик. – Мы, как дуры, вырядились, а вы даже и не вспомнили про маскарад!

– Вспомнили. И решили изображать обычных туристов, – отшутился Миша.

Мы нашли себе тенистое местечко у бассейна и развалились в шезлонгах, потягивая коктейли и обсуждая последние события.

– Твой загар смывается или не смывается? – поинтересовался Миша, с любопытством разглядывая меня.

– Не смывается, – хихикнула я. – Я теперь навечно такая останусь.

– А что, прикольно! Тебе идет! – одобрил полурослик, придвигаясь поближе. Он взял меня за руку, слегка потер и одобрительно кивнул: – Действительно, мертво схватилось.

Мою руку после этого он не отпустил.

– И с глазами вы здорово придумали, – подхватил Брыкала, придвигаясь к Танюсику. – Очень стильно!

– Вот я и говорю! – Танюсик подмигнула Сене изумрудным глазом. – А то как-то не по-настоящему получается, неправдоподобно.

Одобрение парней было усилено похвалой от режиссера, который подошел к нам в сопровождении Пули.

– Мы с господином режиссером считаем, что вы очень точно уловили стиль образов, – сообщила наша руководительница и добавила: – Молодцы, девочки! Постарались за державу! Думаю, призы за лучшие костюмы были бы нашими!

Сама она изображала подружку Тарзана: леопардовое парео имитировало шкуру, распущенные волосы струились чуть ли не до колен, ярко накрашенные глаза сверкали из-под черных густых бровей.

– А она ничего, – заметил хоббит, и я с яростью вцепилась ему в руку ногтями.

– Да уж! Кто бы мог подумать! – подхватил Брыкала. – Будь она лет на десять помоложе… – После этих слов он запнулся и жалобно пискнул – Танюсик тоже не дремала.

– А мне и так сгодится! – хихикнул неугомонный Смыш, и я, окончательно рассвирепев, выдернула руку и запустила в него шлепанцем.

Однако промазала, и шлепанец угодил в появившегося рядом Камаля. Выглядели они с сестрой просто потрясающе: на Камале была белая чалма и белый балахон до пола, на Варанаси – ярко-красное сари.

Мы едва успели перекинуться парой слов, когда наступил долгожданный момент. Пересечение экватора ознаменовалось всеобщим ликованием и массовым купанием в бассейне. С веселыми криками люди сталкивали друг друга с бортиков, прыгали сами, и вскоре мы тоже очутились в воде.

Прыгнув с бортика, я сразу же ушла на дно. Линзы соскочили и утонули, и Пого-пого наконец-то прозрела. Вода вокруг кишела купальщиками, и, оттолкнувшись от дна, я рванулась вверх, ввинтившись в промежуток между телами. Поверхность была уже близко, когда на меня вдруг опустилась какая-то белая пелена, похожая на купол парашюта, рядом мелькнули чьи-то руки – на одной из них я увидела татуировку в виде черного солнца. И в следующее мгновение я оказалась спеленутой так прочно, что не могла пошевелиться. В ужасе я закричала, выпуская последний воздух, потом вдохнула – и внутрь меня рванулся поток тепловатой соленой воды…

И все кончилось.

Еще одна Спящая красавица

Когда я очнулась, вокруг было темно. Койка плавно колыхалась подо мной, и вначале показалось, что я заснула на качалке у нас на даче в Захарово и вот-вот рядом возникнут мама с папой и скажут: «Эй, лежебока! А ну-ка перебирайся в дом!»

Воспоминание о родителях выбило град слез, и я, так и не успев понять, где нахожусь, горько заплакала, задыхаясь от жалости к себе:

– Мама! Мамочка!

– Я за нее, – ответил откуда-то сверху голос Смыша. – Чего тебе, доченька?

– Миш, ты, что ли? – Слезы мгновенно высохли.

– Ну!

– А мы где? – Я испуганно озиралась, не узнавая в темноте очертания чужой каюты.

– На подводной лодке.

– Да? А как мы сюда попали? – Мне было так плохо, что поверила ему.

– Нас вытащили из брюха акулы, которую подводники заарканили сетью. У тебя была съедена правая нога, а у меня – левая!

Я в ужасе схватилась за правую ногу – нет, все в порядке, она на месте, и я убью этого Смыша! Нашел время прикалываться!