Танцы на стеклах - 2

от ярости. Какого черта я должен оправдываться, словно

нашкодивший щенок. Внешне я остаюсь совершенно

спокойным и сдержанным.

   — Ты думаешь, что у меня настолько поехала крыша, что я

похитил Йонсен и держу ее тут в пыточной камере? — с

ленивой интонацией скучающего сытого хищника спрашиваю

я.

   — Я помню, в каком ты был состоянии, когда орал на меня

по телефону, узнав, что это я проболтался Сэм про твою

свадьбу. И я помню, как с трудом оторвал тебя от нее в

библиотеке. Черт, Джаред, согласись, когда дело касается

Йонсен, ты себя не контролируешь.

   — Я не подбираю объедки, Мэтт. Я уже получил все, что

хотел. Сука обворовала меня, куда-то свинтила, чтобы

потратить деньги, заработанные на моей компании, а ты еще

умудряешься заподозрить меня в ее похищении? Это ты, судя

по всему, окончательно спятил, — перестав контролировать

эмоции, я перехожу в наступление. Я виновен, но меня

приводят в ярость слова друга. Неужели меня так легко

прочитать, черт побери….

   — Ладно, парень. Не кипятись, — идет на попятную

Калиган. — Не ты. Я тебя услышал. Закрыли тему. Просто будь

готов, что ее семья обратится в американское посольство. И

тебя все равно вызовут на допрос. Считай, что я предупредил…

по-дружески.

   — Моя благодарность не знает границ, — скептически

произношу я.

   — Ты говорил, что когда горячие парни свалят, мы сможем

выпить? – резко меняя тему с плутоватой улыбкой спрашивает

Калиган.

   — Ты неисправим, Shaitan (араб. черт) тебя побери, —

копируя интонацию своих родственников, восклицаю я,

вскидывая вверх руки.

   — Давай только без ваших этих мусульманских штучек, —

смеется Мэтт. — Где тут у тебя бар?

   Мелания

   Вторые сутки все мое тело дрожит от холода. При этом в

комнате так душно, что кажется, нечем дышать. Еще пара дней,

и я умру от голода или нехватки кислорода.

   Или от безделья.

   Я прикладываю свои ледяные руки к не менее холодным

щекам, и пытаюсь согреться, сидя в ванной, до краев

наполненной горячей водой.

   Я совсем ничего не ем, в надежде на то, что моя «забастовка»

вызовет у Саадата хоть какую-то реакцию. Поэтому мне так

холодно. Энергии и сил нет ни на что. Даже думать трудно.

   Со мной уже случалось подобное. Нервное истощение. После

близкого общения с отчимом я довела себя до анорексии. Я

дошла до той самой стадии, когда организм уже почти не

принимал пищу. В психиатрической клинике было тяжело, но

тогда меня спас прекрасный психолог, без которого меня здесь

давно не было бы.

   Но сейчас мне никто не поможет.

   Не понимаю, на что я рассчитываю? На то, что Джаред

придет и будет кормить меня с ложечки? В глубине души — да.

Я хочу, чтобы он пришел. Мне так плохо, голова разрывается от

давления, что иногда я даже допускаю мысль, что

действительно готова умолять его снять с меня маску, стоя

перед ним на коленях… Умолять его поверить мне. Что я не

крала у него ни цента, и за то, что пригрозила ему полицией и

так бесцеремонно выгнала из дома. Возможно, я погорячилась,

унизила его, задела. Это было неразумно, ведь я знала, что

подобным поведением только сильнее разозлю Саадата. Боже,

я просто хочу, чтобы он дал мне возможность все объяснить

ему.

   Чтобы он отпустил меня. Джаред же не псих, не маньяк, не

больной… он держит меня здесь из мести, обиды и ярости.

Одержимый проучить меня — девушку, которая не побоялась

потерять его, еще и обокрала компанию на 30 миллионов

долларов. Представляю, как для него все это выглядит… Если

конечно Саадат не сам слил информацию с моего компьютера.

Ну, а кто еще мог? Ни у кого не было доступа к моим файлам –

только у президента компании. Даже Беатрис такое не под

силу.

   Произошла какая-то чудовищная ошибка.

   Может, я могу как-то повлиять на его решение? Пока не

поздно. Может быть, я погорячилась, когда все эти два дня

лежала на кровати и в мыслях разрезала его душу на маленькие

кусочки?

   — Ну, давай же… пожалуйста. Пожалуйста, Джаред, сними

это… —слабым голосом прошептала я, снова нащупывая

замок, прикованный к затылку. Мне никак не снять ее. Только

вместе с головой.

   Отчаянье накрывает меня лавиной, и я начинаю рыдать в

полный голос, опуская руки в горячую воду. Я плачу навзрыд,

не понимая, каким словом или действием я заслужила такую

муку. Он мог бы просто снять ее… это было бы человечно.

Боюсь, Джаред не представляет, как мне больно, и насколько

сложно уснуть, испытывая не прекращаемые головные боли.

   Я затыкаю рот ладонью, и впиваюсь зубами в костяшки

пальцев, чтобы прекратить ужасный вой, идущий из самых

глубин души. Не удивлюсь, если здесь есть камеры. Джаред

будет в экстазе, если увидит это.  Он еще ничего не успел

сделать, а я уже сломалась.

   Я наспех моюсь, и на какое-то время словно отключаюсь от

реальности. Действую на автомате, в полном забвении. Я знаю, что только так можно избежать боли. Уйти в себя. Я сделала

это однажды, могу сделать это и сейчас.

   Но потом уже не будет возможности вернуться. Я стану

куклой, манекеном, бесчувственной и опустошенной, если

позволю себе выпасть из реальности окончательно. Доктор

строго–настрого запретила мне впадать в подобное состояние.

Иначе рецидива не избежать.