Танцуют все

Адель с бокалом в руках бродит по банкетному залу, освещённому, несмотря на солнечный день, кругами трёхъярусной люстры со множеством хрустальных висюлек. В бокале не вино, а тёмно-вишнёвый сок, ни разу не натуральный, оставляющий на языке привкус парфюма.

Это семинар по развития среднего бизнеса. Её привез сюда Бегемот, сказав, что тут будут нужные люди. И действительно, помимо участников, в зале оказались два руководителя департаментов из администрации города, три депутата местного Законодательного собрания и аж депутат Госдумы, сказавший речь на открытии. Собственно, на него Адель и нацелилась. Проникнуть в Госдуму— здорово, это была бы качественная работа, Хозяин был бы доволен. Главное — удалось бы снова набрать очки из-за неожиданного сбоя с Иваном: чёрт бы его побрал! Всё вроде бы начиналось нормально и вдруг он сорвался с крючка. Что она не так сделала? Хозяин выразил недоумение. Правда, если подумать, тут, вероятно, сыграла роль профессиональная подозрительность офицера спецслужб. С наскока такую стенку не прошибёшь. Дурачок, своего счастья не понимает. Ведь как здорово, когда всё человечество превращается в единую любящую семью! Какое это необыкновенное наслаждение — участвовать нотой во Вселенской Гармонии, где каждый исполняет сольную партию, а все вместе, дополняя друг друга, сливаются в мощный торжествующий хор. Словами это не объяснишь, это надо почувствовать. Ничего, через какое-то время она повторит попытку. Терпение и настойчивость, как внушает Хозяин, обязательно принесут успех.

При мысли о Хозяине у неё, как всегда, прокатывается по телу волна тёплой радости, будто согревает его ласковый солнечный луч. Конечно, всё будет в порядке. Ведь как быстро они с Валентиной завербовали сотрудников фирмы, даже Басила, — на что уж хмурый, заторможенный, туповатый, — и тот не устоял. А как легко ей удалось подключить Бегемота?! Уже через пару дней, чуточку оклемавшись, он без разговоров выделил приличную сумму на рекламу Игры, и вот, пожалуйста, на престижный семинар её захватил.

Кстати, и фирме это пошло на пользу — не бегают, как раньше, то и дело к кофейному автомату, не толпятся там, не гогочут, не рассказывают анекдотов, которым в обед — сто лет. Продажи, по данным отдела сбыта, выросли почти на двадцать процентов. Что неудивительно: работают теперь не на дядю раскормленного, а на семью, к которой сами принадлежат.

А просочиться в Госдуму было бы здорово.

Адель фланирует по залу. Поглядывает на окна с волнистыми приспущенными «маркизами», на серебряные светильники в виде нимф с подчёркнуто эротическими фигурами и терпеливо ждёт, пока рассосётся кружок, собравшийся возле велеречивого депутата. Человек пять или шесть вежливо толкаются, протискиваются поближе, делают вид, что внимают, поддакивают, улыбаются, сами пытаются (и безнадёжно) что-то ему втолковать. Депутат вежливо улыбается в ответ, кивает, и чувствуется, что всё ему давно надоело. Впрочем, вот один отошёл, осознав тщетность попыток, вот аккуратно, как шелуха, отслоился второй, да и третий тоже начал оглядываться по сторонам... Пора!

Адель мягким движением втискивается в кружок. В тусклых глазах депутата загораются огоньки интереса. Женщин здесь мало, семинар исключительно деловой, а Адель натянула сегодня такое платье, которое не столько скрывает, сколько подчёркивает телесный ландшафт. С лёгким румянцем, с трепетностью во взоре — она чудо как хороша! И пусть назойливый человечек внутри по-прежнему кричит и размахивает руками, Адель не обращает на него внимания. Шаг вперёд.

— Мы, кажется, незнакомы? — проникновенно говорит депутат, обнажая крупные белоснежные зубы. — Разрешите представиться...

Он говорит что-то ещё. Кажется, спрашивает, какую фирму она представляет. Однако Адель внезапно отключается от него. Её, как горячим паром, обдаёт жар тревоги: что-то непонятное происходит с Хозяином. Она ощущает его растерянность, даже ошеломление, его ярость, его смертельный испуг. Хозяину угрожает опасность, он призывает её на помощь. В смятении Адель оглядывается и понимает, что вместе с ней точно также оглядываются сейчас десятки, может быть, сотни людей, не только в зале, но и по всему городу, оглядываются, замирают, как в столбняке, прислушиваются: чем помочь? А некоторые, кто уже догадался, срываются с мест и куда-то бегут.

И, кажется, она знает — куда. Прозрение. Точный адрес.

Но ведь ей не успеть.

Отчаяние.

— Что с вами? — спрашивает депутат.