Танцующие пылинки

Киллиан нашел несколько дополнительных одеял и подушку в бельевом шкафу и разобрал диван в кровать, пока я неловко стояла и смотрела. Даже если его присутствие здесь было утешением, мне все равно придется закрыть за собой дверь спальни и остаться наедине со своими мыслями.

— Знаешь, я обычно смотрю телевизор перед сном, — соврала я.

То, как он смотрел на меня… Клянусь, этот парень видел меня насквозь. Он молча кивнул.

— Хорошо.

И вот так я обнаружила, что смотрю с Киллианом эпизоды «Подпольной империи» (англ. Boardwalk Empire). Никто из нас не видел этот сериал раньше, и мы быстро подсели на сюжет.

На самом деле, это было последнее, что я помню. Свернувшись калачиком на диване, тогда как Киллиан сидел на полу, прислонившись к нему спиной.

Когда я проснулась на следующее утро, я волшебным образом очутилась в своей собственной постели в пустой квартире.

ГЛАВА 14

О’Ди не появлялся пару дней.

И за это время он снова стал О’Ди, а не Киллианом. Не потому, что я злилась на него за то, что он исчез после того, как я разрушила стены и обнажила перед ним свою душу. На самом деле я была рада появившемуся пространству. Это позволило мне переварить то, что я раскрыла перед ним.

— Твои песни… В них много боли. А она может превратиться в яд, если ты оставишь ее внутри гноиться.

О’Ди был прав. И то, что он был готов рассказать мне о смерти своих родителей, показало, как сильно он хотел, чтобы я справилась со своими собственными проблемами. Он был не из тех, кто позволял себе быть уязвимым перед кем-либо, кроме своей сестры. Я была уверена в этом. Но он был уязвим для меня в своем, казалось бы, самоотверженном поступке. Насколько это было связано с тем, что он искренне хотел мне помочь и с тем, чтобы артист его лейбла был психически здоров к моменту выхода альбома, я не знала.

Чутье подсказывало мне, что и то, и другое.

Я не злилась на О'Ди. Мне нужно было рассказать о том моменте с Брайаном, вслух признать свою вину за то, что я не рассказала маме об этом или о чем-то еще. Это не означало, что чувство вины исчезло, но оно улеглось до приемлемого уровня, как будто все, чего оно хотело, это чтобы я столкнулась с ним лицом к лицу.

И уж точно я не злилась на О'Ди. Но его исчезновение напомнило мне, кем мы были друг для друга, и обращение к нему по фамилии стало чем-то вроде ментальной брони.

— Ты в порядке? — спросила Отэм, когда мы ходили по универмагу.

После трех дней праздного шатания по квартире мне понадобилась передышка, поэтому я позвонила Отэм, и она предложила своего рода терапию. Мне было все равно, чем мы будем заниматься, лишь бы выбраться на время из дома.

— У меня чешется запястье, — честно пожаловалась я, указывая на гипс. — И я отчаянно хочу избавиться от этой штуки.

Отэм сморщила нос.

— Когда мне было четырнадцать, я сломала лодыжку. Лыжный школьный поход. Я возненавидела гипс. Это сделало меня несчастной. Киллиан только начал учебу на втором курсе университета, но он пропустил все вечеринки первого семестра, чтобы заботиться обо мне.

О, боже, я не хотела этого знать.

— В каком университете он учился?

Будь проклято твое любопытство, Финч.

— Глазго. — Она грустно улыбнулась мне. — Он остался в родном городе, чтобы заботиться обо мне.

— Твой дядя действительно о тебе не заботился?

Отэм обошла витрину с духами и остановилась передо мной, понизив голос.

— Он постоянно говорил нам об оценках в школе, о внеклассных занятиях, и в тот момент, когда мы проявляли какие-либо признаки слабости, например, четверка вместо пятерки, проигранный футбольный матч Киллиана, проваленное мной прослушивание в Королевской консерватории — он наказывал нас в течение ближайших нескольких дней.

Флакончик «Мисс Диор» привлек мое внимание, и я подумала о том, как же удивительно, что мама поддерживала меня во всем. Когда я приходила домой с плохой оценкой, она никогда не заставляла меня чувствовать себя неудачницей.

— Господи, похоже, он тот еще фрукт.

— Ты даже не представляешь. — Отэм взяла меня под руку и повела к лестнице. — Во всем остальном он абсолютно не интересовался нашей жизнью.

— Королевская консерватория?

— Шотландии, — ответила она. — Мне было тринадцать, когда я подала заявку на участие в программе современного балета для младших классов.

Я улыбнулась представшей картинке.

— А я начала заниматься балетом, когда мне было шесть лет. Все было без толку. Я не знала, что ты балерина.

Отэм поморщилась.

— Да, но, боюсь, не исключительная. Вот почему я так и не попала в здешнюю консерваторию. Она входит в пятерку лучших в мире школ исполнительского искусства.

— Ты перестала танцевать после прослушивания?

В ее глазах мелькнула печаль.