Танцуя с Кларой

Он решил, что теперь уже было бессмысленно сдерживать свое безрассудство и что не было вреда в попытке в последний раз отсрочить неминуемое. Он принял молчаливое приглашение и провел активную и практически бессонную ночь в постели этой дамы. На самом деле это была бы вполне приятная ночь, если бы на следующий день ему не нужно было делать предложение другой леди. Время для начала нового романа было выбрано очень неудачно. И, конечно, это могло быть лишь непродолжительной интрижкой. Когда он якобы в шутку поднял тему брака, леди Ваггонер прижалась к нему своим пышным телом с сонным вздохом удовлетворения и развеяла все его хрупкие надежды как дым:

— Брак не для таких, как мы с тобой, Фредди, — сказало она. — За пару недель мы сойдем друг от друга с ума. Приблизительно столько я была верна своему покойному мужу. Что вовсе не привело его в восторг.

— Ты, конечно, права, — согласился он, неспешно целуя ее, когда они устаивались на один из коротких перерывов на сон. Для людей, подобных нам, больше подходит пылкие и краткие моменты страсти.

— М-м, — пробормотала она. — Ты мне очень по душе, Фредди.

Из-за этого он покинул ее слишком поздно, чтобы утром появиться в бювете, хотя это, возможно, было и неплохо. А сейчас он был одновременно и сонным, и полным предвкушения предстоящей ночи. Вовсе не таким спокойным, каким ему хотелось себя чувствовать перед тем, как сделать предложение.

Нужно было относиться к этому, как к сделке.

Главное заключалось в том, чтобы не останавливаться и не задумываться над этим. В конце концов, он собирался заключить всего лишь деловое соглашение, хотя в разговоре с мисс Данфорд он собирался использовать иные слова. Ее деньги в обмен на его фамилию и защиту. Она станет замужней дамой. Подобный статус был для женщин важен. Однажды он сможет предложить ей титул баронессы, хотя, видит Бог, он не желал своему отцу болезни. Он любил его. Чертовски сильно любил. Иногда ему хотелось, чтобы не существовало такого понятия как семейные узы.

Фредерик бросил последний взгляд на свое отражение в зеркале. Он был одет в отличного качества синий сюртук от Вестона, белую рубашку, рейтузы цвета буйволовой кожи[3] и блестящие гессенские сапоги[4] с белыми кисточками. Его глаза вовсе не были красными. Он надел шляпу, натянул перчатки и взял свою трость. Пора было идти. Она станет его ждать.

Ради всего святого, подумал он, шагая в сторону площади Серкус, ведь ему было всего двадцать шесть лет. Он не собирался жениться еще по меньшей мере лет пять или шесть. А когда он все-таки задумывался о своей будущей невесте, то его воображение рисовало ему молоденькую девушку, очень красивую, которая стала бы украшением его жизни и его дома. Но не любовь. Он не верил в любовь — только в похоть и в дружбу. Однако он хотел бы быть в дружеских отношениях со своей невестой. Они с Джули всю жизнь дружили… Он решительно выкинул из головы мысли о новоиспеченной графине Биконсвуд.

Фредерик с отвращением подумал о мисс Кларе Данфорд, поднимая медный молоточек на ее двери. Она не могла ходить. Означало ли это, размышлял он, что она не сможет…? Он в полной мере ожидал, что так и есть. Или что она в любом случае обладает настолько слабым здоровьем, что не сможет выносить напряжения на супружеском ложе. Он надеялся на это, хотя и не желал ей дурного. Он намеревался после свадьбы относиться к ней по-доброму. Но без супружеских отношений. Ему никогда не приходилось ложиться в постель с женщиной, которую он считал непривлекательной. Брак без закрепления в постели вполне его устраивал.

Но сейчас ему следовало думать не об этом. Дверь открылась, и он вошел внутрь.

Гарриет решительно болтала о погоде и о людях, которых она встретила утром, гуляя по магазинам на Милсом-стрит, пока Клара пристально не посмотрела на нее, а Фредерик более прямо не спросил, может ли он поговорить наедине с мисс Данфорд.

Гарриет с большой неохотой оставила их вдвоем. Когда он открыл перед ней дверь, она, поджав губы, бросила на него свирепый взгляд.

— Мне кажется, я чем-то обидел вашу компаньонку, — тихо сказал Фредерик, закрыв дверь и поворачиваясь к Кларе.

— Гарриет считает, что мне нужна дуэнья, — пояснила та.

Какое-то время он стоял, глядя на нее сверху вниз, а затем вновь сел напротив.

— Она заботится о вашем счастье, — сказал Фредерик. — Я считаю это похвальным. Интересно, станет ли ей легче, если она узнает, что я разделяю ее озабоченность?

Клара ничего не ответила.

— Вы прекрасно сегодня выглядите, мэм, — сказал он.

Без шляпки ее темные волосы казались даже гуще и тяжелее. Они были аккуратно уложены в узел на макушке с выпущенными на затылке локонами и волнистыми прядями, обрамлявшими лицо. Бледно-голубой оттенок ее платья специально был выбран, чтобы сгладить впечатление, что бледный цвет ее лица был болезненным.

— Благодарю вас, — сказала она, но не улыбнулась. Эти слова были откровенной и ненужной ей лестью. Она могла бы абсолютно искренне вернуть ему этот комплимент, но говорить такое джентльменам было не принято.