Танцуя с девственницами

– Фрай, не играйте со мной в Шерлока Холмса. Это моя роль.

– Простите, сэр. По словам Гарднер, она поняла, что на ферме «Рингхэмский хребет» проживают двое взрослых и два ребенка. Она наблюдала передвижения мальчиков и их отца, но не их матери. Она вообще ни разу не заметила никаких следов присутствия матери. Констебль Гарднер ставит под вопрос местонахождение миссис Ивонны Лич.

Тэлби выпрямился.

– Этого еще не хватало!

– Думаете, это может быть важно? – спросил Хитченс.

– Это как раз то, что мы просмотрели. Пол, проверьте остальные доклады. Но я почти уверен – вы обнаружите, что ее никто не видел. Никто из полицейских. Но никто и не подумал, что это несколько странно. Никто, кроме Тони Гарднер.

– Вероятно, остальные полагали, что миссис Лич трудится не покладая рук на кухне или занята чем-то подобным, – сказала Фрай.

– Идиоты.

– Если бы она была на ферме, она бы по крайней мере проводила мальчиков в школу утром. На самом деле она бы наверняка проводила их до автобуса. В конце концов, где-то в округе бродит убийца. Любая мать поступила бы так. Если бы она была там.

– Да, Фрай, вы правы. Надо выяснить, когда ее видели в последний раз. Мы все ходили по дорожке туда и сюда, как раз мимо ворот. Кто-то же должен был ее видеть.

– Я могу взять в помощь Бена Купера? – спросила Фрай.

– Хорошая мысль, – кивнул Тэлби. – Только не давайте ему рассеиваться на всякие выдумки! – Он взглянул на Хитченса. – У меня дурное предчувствие, Пол.

– Да подожди, наверняка здесь есть какое-нибудь совершенно невинное объяснение: она могла на время уехать к родственникам или знакомым. Может, лежит больная в потели. Знаешь же, сейчас ходит грипп.

– У меня все еще дурное предчувствие. В этом деле у меня все вызывает дурное предчувствие.

Когда Марку Руперу наконец разрешили уйти, он точно знал, куда пойдет. И хотя Оуэн говорил ему, что местные фермеры важны и что смотрители в хороших отношениях с ними, про ферму «Рингхэмский хребет» Марк мог бы уверенно сказать, что это неправда. Уоррен Лич напоминал ему человека, с которым жила его мать, его так называемого отчима – человека, который любил, чтобы ему все подчинялись, и тогда он чувствовал себя легко и непринужденно.

Лич с нескрываемой враждебностью посмотрел на Марка, когда тот разыскал его в тракторном сарае.

– Неужто молодой смотритель явился? Что нужно?

Марк попытался вспомнить совет Оуэна по поводу враждебного отношения: иногда имеет смысл подставить другую щеку и не обращать внимания на грубость и провокацию. Он называл это дипломатией.

– Мистер Лич, мне надо поговорить с вами об Оуэне Фоксе.

– О Фоксе? Слышал я тут, тряханули его. Докопались наконец-то, какой он на самом деле?

– Вы что-то знаете об этом?

– Я знаю, что не пролью над ним ни слезинки, – сказал Лич. – Мне надо думать о своих сыновьях.

Марк опешил. Такого ответа он не ожидал.

– А при чем тут ваши сыновья?

– При чем тут сыновья? – Внезапно взгляд Лича стал еще враждебнее. – Надеюсь, ты не интересуешься моими сыновьями, младший смотритель. Чему тебя учил твой приятель?

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Какие-то типы отыгрались на тех двух парнях из карьера. Так вот, я бы лично скорее доверил моих мальчишек им, чем этому твоему дружку.

Марк почувствовал себя неловко. Похоже, беседа отклонилась в какую-то непонятную сторону.

– О ком вы говорите?

– А как ты думаешь? – без тени юмора рассмеялся Лич. – Я говорю об Одиноком Смотрителе. Боге в красной куртке. Твоем приятеле, Оуэне Фоксе. Знаешь, что дети в округе называют его Дедом Морозом? Когда он заходит в школы, они думают, что пришел Санта. Держу пари, что ему нравится сажать маленьких мальчиков на колени и дарить им миленькие подарки, это уж точно.

Марк все еще не понимал, о чем говорит фермер.

– Не понимаешь, о чем я говорю? – переспросил Лич. – Он что, и тебя качал на колене пару раз? Я подумал бы, что ты для него великоват. По-моему, этому грязному ублюдку нравятся помоложе.

Марк чувствовал, как в нем закипает волна злости. Он еще не понял причины, а она уже шла изнутри – пугающе огромный прилив ярости, который жег кровь и затоплял здравый смысл. Прежде чем Марк осознал, что делает, он накинулся на фермера, дико размахивая кулаками.

Лич расправил плечи, отвел назад мясистую руку и вмазал Марку в лицо, сбив его с ног. Фермер дико расхохотался, возбужденный возможностью подраться. Марк вскочил на ноги, раскрасневшийся и разъяренный, он не соображал, куда бьет, и его удары не попадали ни по груди, ни по плечу Лича. Фермер еще пару раз свалил его тем же ударом в лицо на пол сарая, пока у окровавленного смотрителя не потекли слезы.

Марк стер кровь со рта, в котором стало одним зубом меньше. Он знал, что беспомощен. Но единственное, о чем он мог думать, – что хочет сказать Личу, что плачет не из-за боли.

Лич вдруг заметил, что его сыновья во все глаза наблюдают за ними из-за угла сарая. Он посмотрел на лежавшего на полу Марка – тоже всего лишь мальчишку, побитого и униженного.

– Давай, убирайся, – сказал он.