Танцуй со мной в темноте

Малолетка: «*фотография: рука Ани, сжимающая кожаный черный ремень*»

Усмехаюсь и включаю на телефоне режим «в самолете».

Володя встречает меня мирно, но не протягивает руки. Как обидно, сейчас расплачусь. Проходим на кухню, сажусь на один из стульев, складывая руки поверх стола. Черт! Спина все еще ноет, и плечо побаливает, но показывать это нельзя. Слабость недопустима.

– Слушаю тебя, – поднимаю голову.

Володя смотрит с отвращением, за которым пытается скрыть страх:

– Я…

– Володь! Ну че ты, как не родной? Садись.

– Мне и так нормально.

– Сядь! – рявкаю я.

Он слушается, хоть все его мужское нутро вопит о несправедливости. Боится или есть другая причина?

– Короче, я ездил к маме и видел твоего брата…

– Он мне не брат.

– Ну, Глеба. Вместе с Серегой…

– И что? – склоняю голову набок, медленно просверливая его черепушку взглядом прямо между глаз.

Он чувствует. Вижу, что это так.

– Глеб выглядит как после мясорубки. Я так понимаю, это твоих рук дело. В их разговоре мелькало твое имя и…

– И-и-и? Володь, не испытывай мое терпение. Ты же помнишь, что я легко могу ускорить твою речь?

Он сжимает челюсть, в глазах светится протест:

– Кажется, они хотят что-то сделать Ане.

– И что же?

– Я не знаю. Просто решил предупредить, – его взгляд то и дело мечется к стене, которая разделяет кухню и спальню.

– И в честь чего мне этот подарок?

– Ну-у-у… Я подумал…

– Подумал, что я дебил, который на это поведется?

Из-за выбитых пальцев приходится бить ладонью, самой крепкой ее частью, которой я в детстве колол орехи, под дикие крики отчима: «Боли нет, Никита! Ее нет!». Вова получает в нос и валится на пол. Дверь на кухню распахивается, и в проеме появляется Серега. Все, как я и думал, только одного не угадал. На меня смотрит не только друг детства, но и дуло пистолета.

Опускаясь на стул и снова сцепляю руки в замок поверх столешницы:

– А в ванной никто не прячется? Или это все члены клуба обиженных?

– Таких наберется пара сотен. Все не смогли приехать, – цедит Серега.

– Зато глава этой организации здесь. Опусти травмат, Серег. Чем ты пытаешься меня напугать?

– Тем, что будет больно.

– Стреляй, – мои губы дергаются в усмешке. – Стреляй! – хлопаю по столу.

Рука, сжимающая пушку, вздрагивает, а глаза Сереги наливаются кровью:

– Не надо провоцировать, Клим.

– Чего вы хотите? К чему этот спектакль?

Володя поднимается на ноги и стягивает с крючка на стене полотенце. Намочив его в раковине, он зажимает нос и смотрит на меня с ненавистью, которая только забавляет.

– А ты догадайся, – продолжает Серега.

– Да опусти ты эту хрень. Смешно смотреть. Тебе его новые друзья подогнали? А они знают, какой ты трус, Серый? Знают, что даже жуков боишься прихлопнуть. Мне-то не надо заливать, лады?

Его ладонь трясется все сильнее, вены на шее надуваются, рожа краснеет. Палец ложится на курок. Смотрю ему в глаза, не двигаясь с места. Спокойно. Уверенно. Секундная заминка, и рука Сереги падает вниз.

Я же говорил…

– Дай сюда! – Вова выхватывает травмат и направляет его на меня.

Решимости в нем больше. Гнев, ярость и обида такие сильные, что ощущаются, точно жар от костра.

– Дубль два, – приподнимаю бровь, не сдерживая насмешку. – Ну, давай, Володь. Ты же хочешь этого? Подсказать тебе? Целься в глаз.

– Не-е-ет, козлина. Сначала мы снимем кино. Не ожидал? А?! Тварь!

– Вова, – вздыхаю я. – Ты реально тупой. Я никогда не буду такой швалью, как ты, и никому не позволю унизить меня, даже под страхом смерти. Не буду стоять на коленях и выполнять приказы. Ты готов убить меня? Погнали. Но, если нет… Если я выйду отсюда, выползу, то потом я приду за тобой и, поверь мне, сил всадить тебе нож в глотку хватит… Я же псих. Ты забыл?

Вова хмурит брови, кровь течет из его носа. Он бегает по моему лицу своими поросячьими глазками, а я жду.

Серый выхватывает у Вовы пистолет, звучит громкий хлопок выстрела. Руку со стволом сильно заносит, и пуля вылетает в окно за моей спиной. Закатываю глаза и наблюдаю панический ужас на двух перекошенных мордах.

Я знаю этих двоих с детства. Знаю, как облупленных. Один всегда прячется за спиной у кого-то, чаще всего за моей. Ненавидит марать руки и привык наблюдать за дерьмом, которое сам придумал, издалека. Серый не способен на что-то серьезное в одиночку и также не способен нести за это ответственность. Ну, а второй… Слабый настолько, что может самоутверждаться только за счет девчонок. Вот, где он чувствует себя крутым и классным, в глазах малолетних дур, которые еще слишком тупые, чтобы понять, кто именно перед ними.

Шоу долбоящеров! Только сегодня и только сейчас!

Трижды хлопаю в ладоши, благодаря их за представление.

– Да-да… Клим, – Серега качает головой и подходит к столу. – Мы знаем, на что ты способен. Знаем, что ты ничерта не боишься, но есть кое-что…

– Тронете Аню, и я вам башни пооткручиваю.

– И об этом мы знаем. Только ты порядком всех задолбал. Уехал бы и не возвращался.

– Заставь меня.

– Думаешь не получится? Получится, и кто тогда позаботится о твоей девке?