Танцуй для меня, девочка

Подобрала купальник и белье, засунула все четыре предмета в пакет, а тот — в сумку, открыла дверь и тут же грубо выругалась. В коридоре, подпирая плечом стену напротив, сложив руки на груди, стоял Тенгиз. Все такой же обнаженный. Едва ли плавки можно назвать достаточным прикрытием. Особенно в свете его немалого возбуждения, которое те нисколько не скрывали. 

Будто мало мне всего остального в его исполнении…

— Уходишь? — поинтересовался, медленно скользя по мне своим черным взором.

Не просто смотрел. Скользил невидимыми пальцами по щеке, через шею, вниз, вдоль прикрытой тканью груди, немного задержавшись на бедрах, прежде чем провести линию ниже по ногам до самых ступней. А затем повторить все это в обратном направлении. Уверена, мысленно избавляя меня от короткого наряда. 

— А что, проводить хочешь? — съязвила, злясь в первую очередь на саму себя, что даже теперь тело все равно реагирует на его близость. — Не утруждайся. Я девочка большая и сама дойду.

Но прежде чем я смогла сделать хоть шаг, Тенгиз сделал свой, преградив собой мне путь к свободе. На красивых губах расплылась жестокая ухмылка. И хотела бы я сказать, что напугала, но на деле в кровь будто дозу адреналина впрыснули. Да сразу пять кубиков. Сердце того и гляди разнесет на ошметки. 

Отступила. Просто потому что находиться с ним рядом сейчас было выше моей силы воли. Особенно, когда он в таком виде. И мне достаточно только руку протянуть, чтобы прочувствовать всю упругость прокачанных мышц. 

Что ж он такой преступно шикарный-то? Нельзя что ли было побольше есть и пива пить? Глядишь, не посещали бы меня при виде него все эти порочные желания. Дотронуться до него, с нажимом провести вдоль груди ниже, обвести каждый кубик пресса, шагнуть обратно к нему ближе, оставить след на смуглой коже в районе шеи. И не только там. 

И не о том я думаю! Валить надо. И поскорее. А то алкоголь в крови так и толкает забить на все разумные мысли и взять то, что так хочется. Вновь ощутить себя нужной и желанной, как прежде. Рядом с ним. Будучи в его руках.

И я опять думаю не о том, о чем должна!

У него невеста. Не-вес-та! С которой он ездил к ее же родителям. Кобелина треклятая! Как вообще так можно? Сперва с одной, потом с другой. И при этом он правда ждет, что я после этого соглашусь с ним хоть на что-то? 

— Пропусти! — фактически приказала, чувствуя, как новая волна злости захлестывает с головой.

— Звучит, как отвали от меня, козел, я тебя ненавижу, — протянул он задумчиво.

— Надо же, какой ты догадливый, — съязвила, отзеркалив его раннюю ухмылку. — И раз ты и сам все понимаешь, то отойди с прохода и дай мне уйти.

— Да я бы с радостью, но не могу, — развел руками Тенгиз с самым прискорбным видом.

Вдох-выдох, вдох-выдох…

— И почему же? — поинтересовалась как можно спокойнее, сдерживая стойкое желание послать его уже куда подальше.

— Кем я буду, отпустив тебя в подобном виде? — вновь одарил пристальным взглядом с головы до ног.

— Человеком, уважающим чужие желания? — предположила все так же ядовито.

— Вот именно потому, что я их уважаю, я и не могу тебя отпустить, — улыбнулся.

Да так открыто и обезоруживающе, что я растерялась, подзависнув ненадолго, любуясь им таким. Опомнилась, когда Тенгиз вновь сократил наше расстояние.

— Тогда ты явно как-то не так интерпретировал мои желания, — нахмурилась, отступая во второй раз.

— Разве? — он вновь шагнул ко мне. — Не ты ли предлагала снять для меня трусики? — прищурился.

Вмиг до мурашек пробрало от его тихого голоса, наполненного хрипотцой. Я только и могла, что стоять и смотреть в его черные глаза, полные жажды и и предвкушения. 

— И раз уж ты это сделала… 

Мужской взор показательно опустился на мои бедра, да там и остался. И чтоб меня, но долбанное воображение тут же подкинуло картинку того, как Тенгиз опускается передо мной на колени, кладет свои горячие ладони на мои ноги, скользит ими выше, задирая подол и без того короткого платья…

Уже не только в моих мыслях, но и наяву.

— Ты… ты… — тут же шарахнулась от него прочь.

Если отступление на короткий шажок можно считать за таковое. А все этот невыносимый мужчина, который без всякого предупреждения принялся оставлять поцелуи на моем животе, смещаясь все ниже. 

Вмиг парализовало. Током от макушки до пят прошибло. Воздух и тот застрял в легких. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Только стоять и смотреть, чувствуя, как поцелуи из легких и невинных становятся напористыми и откровенными. 

— Тенгиз, не надо, — выдохнула с едва слышным стоном, крепко зажмурившись.

Остановился. Пальцы на моих бедрах сжались крепче, а сам он уткнулся лбом в мой живот, тяжело дыша.

— Прости, — шепнул едва слышно. 

Выпрямился, хоть и не отошел. Навис надо мной подобно скальному утесу, скрыв меня ото всего мира. И лишь звезды и Луна в небе сейчас могли увидеть меня через незашторенное окно на втором этаже.