Танцуй для меня, девочка

Рустам не зря отметил, что я стала лучше плавать. В юности я и правда едва на воде могла держаться. Это потом стала с труппой посещать бассейн. Да и после реабилитации плавание стало для меня отдушиной. Вода хорошо смывала тяжесть забот, насыщая тело энергией и легкостью. Хотя поначалу и оно давалось мне сложно. Но день за днем, неделя за неделей я восстанавливала прежнюю подвижность и становилась сильнее. Так что обогнать Рустама, да еще с существенной форой, труда не составило. Совсем на немного, но я смогла!

— Так не честно, ты начала заплыв без предупреждения, — обвинил меня парень, вынырнув рядом.

— А никто и не говорил, что заплыв будет честным, — ухмыльнулась, стирая влагу с лица. — Попробуем еще раз? — предложила азартно, глядя в такие же веселые глаза напротив. 

Рустам явно был не прочь повторить наше маленькое соревнование. 

— А давайте вы двое позже продолжите? Раз уж все собрались, давайте выпьем по-нормальному, что ли? — позвал нас Арсений.

К этому времени он уже успел начать готовить мясо. Слежку за которым взял на себя Тенгиз, судя по тому, что он как раз в этот момент отошёл от мангала, присоединившись к остальным за столом.

— Повезло тебе, — подмигнула я своему партнеру по плаванию и подтянулась на бортике, где была, садясь на его край. 

Но прежде чем встать, собрала волосы и одним движением отжала их. А еще совсем позабыла, что без парео на бедре видны шрамы. То-то Рустам завис, заметив их.

— Что с тобой случилось? Ты ведь не просто так вернулась, да? — подплыл ближе.

И я тут же поспешила уйти от его прикосновения, который бы обязательно последовал, судя по его реакции. Подтянула ноги на плиты и поднялась. 

— Ничего особенного. В море на риф нарвалась прошлым летом. Ничего серьезного. Поверхностная рана, но оставила след, — соврала. 

Зачем? Не потому, что боялась чужой жалости, хотя она мне и неприятна. Просто не видела смысла распространяться. Прошлое не изменить, а значит нет смысла обсуждать. Свой урок я из него уже извлекла, и он только мой. В настоящем у меня все хорошо. А будущее… оно будет таким, каким я захочу его сделать с поправкой на неучтенных факторы. 

— Но пластическая хирургия далеко шагнула в нашем мире, — оправдала гладкость и аккуратность шрамов.

Улыбнулась и отвернулась, стремясь уйти от того, кто поднял неприятную тему. И тут же замерла на месте, столкнувшись взглядом с Тенгизом. И, ох, что это был за взгляд. Тяжелый, дикий, злой, полный необузданных чувств, которые мужчина даже не пытался скрыть. Враз не по себе стало. Особенно, когда он прошелся по мне с головы до ног и обратно. Красивое лицо посмурнело больше прежнего. 

Точно! Я же без парео. Все тело выставлено напоказ. И это при посторонних! Которые, к слову, не обращали на меня никакого внимания, беседуя о чем-то своем.

Возвращаться за прикрытием не стала. Вместо этого широко и радостно улыбнулась недовольному брюнету и, так и не сводя с него своих глаз, шагнула навстречу. 

Шаг. Еще один. Третий. И так до самого финиша, где я опустилась на свободное садовое кресло рядом с ним. 

Наши колени соприкоснулись. Светлая ткань мягко царапнула кожу в районе колен, а по ощущениям словно кипяток пролили на ногу. Вечерний ветерок обдал прохладой, заставив вздрогнуть и поежиться. Взгляд Тенгиза закономерно сосредоточился там, где тонкая ткань лифа не скрывала реакции тела на внешнее изменение температуры. А я себя возненавидела. За то, что несмотря ни на что по-прежнему реагирую на его действия, даже если он просто смотрел. Но как смотрел! С таким голодом и жаждой, будто еще немного и не выдержит, набросившись на меня, где сидит, наплевав на внешние факторы. Как тем вечером во дворе его дома. 

Лицемер несчастный!

Да и я не лучше. Прохлада сменилась настоящим пожаром в венах. Настолько сильным, что я поспешила остудить его холодным пивом, после чего склонилась к Ахалая ближе, шепнув:

— Если хочешь, могу снять. Только скажи. 

Закусила губу, стараясь не рассмеяться, словив в ответ злобный взгляд. Отстранилась и откинулась на спинку, перехватив удобнее бутылку, делая новый глоток, не сводя взора с сидящего рядом. И, кажется, я все-таки напилась, иначе не объяснить, с чего я вдруг так открыто провоцирую зверя. А Тенгиз им сейчас и являлся. Голодным, озлобленным зверем, загнанным в угол. Я же его и загнала своим поведением. И, скорее всего, я бы обязательно продолжила и дожала его эту эмоцию, выдавила из него все до последней капли, но мне помешали. Рустам, наконец, догнал меня и уселся по правую руку, как и прежде. А за ним и брат, сидящий следом за ним, наконец, принялся разглагольствовать о том, как здорово, что все мы здесь сегодня собрались.

Я слушала его в пол уха, больше занятая тем, как бы сдержаться и не выдать свою нервозность под пристальным взглядом черных глаз. 

Вот зачем, спрашивается, так смотреть?