Танкист живет три боя. Дуэль с «Тиграми»

А через неделю ранило самого Павла. Глупо получилось, не в бою. Они только атаку немецкой пехоты при поддержке танков всей батареей отбили. И, слава богу, танки оказались средние – T-III и T-IV. Они так и остались догорать на поле боя чадящими кострами. Куда им было лезть на 85-миллиметровые пушки самоходок?

Ни одной вражеской машины Пашке подбить не удалось – другие опередили. зато пехоты немецкой покосил не один десяток, стреляя осколочно-фугасными снарядами по немецким цепям.

Не выдержали немцы отпора, хоть и оголтело лезли. И то сказать – не 41-й год. У нашей пехоты вдосталь автоматов появилось, пулеметов, и патронов к ним хватало.

Бой стих, и самоходки отошли назад. Почти сразу же комбат передал по рации, что полевая кухня подъехала, обед привезли.

Заряжающий Василий, собрав котелки у экипажа, сбегал на кухню и доставил к самоходке харчи. Все уселись на снарядные ящики – пообедать.

Обед сегодня неплохой получился: рыбный суп, пюре картофельное с тушенкой вместо опостылевшей всем каши да жиденький кисель – уж и вовсе редкость. В большинстве своем чай давали, отдающий прелым сеном.

После обеда экипаж закурил, скрутив козьи ножки из обрывков газеты. Павел же решил отойти к ручейку – котелок с ложкой ополоснуть. Но едва он успел зайти за самоходку, как услышал свист мины.

Он успел упасть на землю и прикрыть голову руками – вроде это помогает.

Мина взорвалась в полутора десятке шагов от него, по ноге ударило осколком, и она сразу занемела. Пашка хотел встать, однако нога не слушалась.

Парни из экипажа уже бежали к своему командиру. Из них никого не задело – самоходка от осколков прикрыла. А у Павла уже брючина комбинезона кровью набухла.

Его перевязали индивидуальным перевязочным пакетом прямо поверх комбинезона, подняли на руки и заторопились в полевой медпункт.

Врач разрезал штанину с бинтом и коротко бросил:

– В госпиталь надо, оперировать. Осколок глубоко вошел, ранение слепое.

Вот обидно! Бой прошел без потерь в батарее, а единственной шальной миной ранило.

Павел просился, чтобы его оставили на медпункте, не хотел полк покидать, но врач был непреклонен:

– А если гангрена начнется? У тебя ранение в бедро, ногу по самые… отрежут.

Пашка испугался: не хотелось ногу терять, инвалидом становиться. Видел он уже безногих, раскатывающих на самодельных деревянных колясках, у которых вместо колес подшипники стояли. Когда едет, за квартал слышно.

Пашку отвезли в госпиталь грузовиком. Там его осмотрели, прооперировали под местной анестезией – все равно было больно. Он только зубами скрипел, но молчал. А после в палату отвезли на каталке, хотя Пашка порывался встать и дойти сам.

Он лег на белые простыни, на каких не лежал уже с год, укрылся одеялом и провалился в сон.

А дальше – перевязки каждый день и треп с ранбольными, как называл их персонал. И обязательно каждый день в двенадцать часов все ходячие собирались у репродуктора – послушать сводки Совинформбюро. Интересно было узнать о положении на фронтах. Их Первый Белорусский фронт упоминался в сводках почти ежедневно. И как не упоминать, когда с октября 1944 года фронтом командовал сам Георгий Константинович Жуков, прославленный полководец.

О втором фронте много говорили, потому как реальных успехов у союзников не видели. Да, машины, танки и самолеты в Красную Армию союзники, конечно, поставляли. Неуклюжие «Валентайны» и «Генерал Шерман» Павел сам видел, а консервированную колбасу или яичницу из американского яичного порошка ел не раз. Но солдаты ждали, что союзники будут громить немцев всерьез, и им, тяжко и без передыхов воевавшим уже три года, будет хоть какое-то облегчение. Однако союзники больше топтались на месте, а то и терпели поражение, как в Арденнах, предпочитая больше бомбить немецкие заводы и города. Ни американцы, ни англичане не хотели терять людей, иначе что тогда скажут английские и американские избиратели перед выборами? Нам надо было выстоять, а американцы делали политику и набивали на войне карманы. Америка вышла из войны в 1945 году единственной, кому все остальные страны коалиции были должны за поставки по ленд-лизу.

В госпитале Павел лежал уже не в первый раз. Первое время он отсыпался – все-таки хорошо не подниматься по тревоге. В госпитале тепло, белье чистое, кормят вовремя. А на фронте иногда, бывало, по три дня ничего не ели. Кухня то от наступающих войск отстанет, то под бомбежку попадет. И потому употребляли в пищу что придется, зачастую перебиваясь трофеями, которые находили у немцев в блиндажах.

В госпитале Пашку беспокоило одно – он хотел после выписки в свой полк попасть. А с этим были проблемы.

У немцев возвращение после госпиталя или отпуска – даже по болезни – было четко отлажено. Военнослужащий всегда возвращался в свою часть, свою батарею, свою роту, свой экипаж, поскольку боевую слаженность в расчете или экипаже немцы ценили. Ведь члены того же танкового экипажа иногда понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда.