Танкист живет три боя. Дуэль с «Тиграми»

Немцы же лихорадочно укрепляли свои позиции, строили бетонные укрепления на берегах Вислы. После открытия 6 июня 1944 года второго фронта для наших войск ничего не изменилось, поскольку основные силы немцы держали на востоке. Русские были для них главным, самым сильным и самым страшным противником. Активизировались отряды АК – Армии Крайовой, руководимой польским эмигрантским правительством в Лондоне.

Первое время, после прихода Красной Армии на польские земли, аковцы сотрудничали с советским военным командованием и даже проводили совместные боевые действия против немцев. Но потом они попытались в освобожденных районах Польши поставить своих людей в администрации городов и сел.

По приказу свыше сотрудники НКВД и СМЕРШа арестовали польских офицеров, а рядовой состав разоружили и мобилизовали в Войско Польское генерала Берлинга.

Бойцы АК ушли в подполье и стали активно вредить Красной Армии. Доходило до боестолкновений. Но поскольку Красная Армия имела опытных фронтовиков и тяжелую технику, большие отряды были уничтожены или рассеяны. Аковцы перешли на партизанские методы войны – они рвали связь и стреляли в спины бойцам Красной Армии. Ни Венгрия, ни Чехия, ни Румыния – даже Финляндия такого себе не позволяли. А поляки ненавидели всех – немцев, русских, украинцев. И со всеми вели боевые действия.

Столкнуться с диверсией польских аковцев пришлось и самоходчикам. Их батарея шла к небольшому польскому селу. Первой в колонне была самоходка Куракина, как командира взвода, следом за ней свою боевую машину вел Павел.

Они подъехали к небольшой – метров семь-восемь шириной, но с крутыми берегами – речушке. Через речку был переброшен деревянный мост.

Самоходка Куракина съехала перед мостом в сторону. Из люка высунулся сам Савелий и махнул остальным рукой – мол, проезжайте. По обыкновению, он лично следил за тем, как его подчиненные преодолевают сложные участки, иногда подсказывая по рации наилучшую траекторию движения.

Мост сложности не представлял – всего-то десять метров бревенчатого настила. С виду мост был крепкий, и бревна толстые.

– Трогай потихоньку, – скомандовал Павел механику-водителю.

Самоходка тронулась, они въехали на мост, и Игорь немного увеличил скорость.

Когда до противоположного берега оставалось метра четыре, мост резко повело в сторону, и он рухнул. Самоходка, по инерции преодолев еще часть пути, упала.

Удар был настолько силен, что у членов экипажа клацнули зубы. В потрохах машины загремело, захрустело железо, и двигатель заглох.

Павел высунулся из люка. Самоходка преодолела реку, упав уже на берег. Корма ее была в воде, а нос с пушкой торчали над берегом.

Больше половины моста лежало в реке, и на деревянных опорах были видны свежие подпилы – кто-то из поляков хорошо поработал пилой. Небольшие нагрузки вроде лошади с повозкой или проходящих людей мост выдерживал, но самоходка была для подпиленных опор нагрузкой чрезмерной. На это и был расчет.

Окончательно придя в себя, Павел окликнул экипаж:

– Все целы?

Оказалось – все.

– заводи!

Со второй попытки дизель запустился.

– Первую передачу и понемногу пробуй выезжать.

Гусеницы провернулись, самоходка дернулась вперед и остановилась. Склон был всего-то просто тьфу – метра два, но крутой. Гусеницы беспомощно скребли грунт, а самоходка – ни с места.

– Выключай передачу, не мучай машину.

С другого берега за злоключениями Павла смотрели Куракин и вся батарея.

По мосту к месту обрушения подоспел комбат, следом – Куракин. Оба сразу обратили внимание на свежие подпилы в опорах.

– Сазонов, как у тебя?

– Экипаж цел, самоходка – тоже, только выбраться на берег сами не можем.

Комбат и командир взвода стали совещаться на мосту, поглядывая на карту в планшете.

– Сазонов, мы вкруговую объедем – по карте километрах в пяти еще мост есть. Пришлем тягач, он тебя вытащит.

Батарея, изрыгая клубы дыма, прошла по дороге дальше, по правому берегу.

Ситуация сложилась нелепая: экипаж и самоходка в порядке, а двигаться и тем более бой вести невозможно. Появись сейчас немецкий танк – расстреляет самоходку за милую душу, как в тире. У нее пушка в небо глядит, что зенитка, и рубка неподвижная – не как башня у танка, не повернешь в сторону. Оставалось уповать на удачу.

Экипаж выбрался из рубки. Уселись на крыше, закурили.

– Повезло нам, – сказал заряжающий.

– Это в чем же? – удивился Анатолий.

– Могли бы в самую середину реки рухнуть, а я плавать не умею.

– Да какая же это река? Ручей! Воробей вброд перейдет. Вот я на Каме жил – это река! По ней пароходы до войны ходили – большие, с грузами и пассажирами.