Танкист из штрафбата

– И Петя в ответ прохрипел «большое спасибо», жадно припал к банке и выпил ее до дна, – задыхаясь от смеха, добавил Иван.

– Пил с удовольствием, как нормальный мужик с похмелья, – продолжил, не обращая внимания на реплику Ивана, Сидорский. – В общем, все остались живы. Хотела матушка одну курицу подарить Матильде и уж было собиралась голову ей свернуть. Но тетушка руками замахала: что мы, совсем изверги, в один день ободрать, да еще голову отвернуть.

– История почти со счастливым концом, – сказала Татьяна Матвеевна, которую тоже до слез рассмешил этот рассказ. – Наверное, потом вся деревня ходила к вам смотреть на этих несчастных птиц?

– Ходили старушки, одуванчики божие, – подтвердил Кирилл. – «А чи можна глянути на лысых курочек?»

– И что – показывали? – спросила хозяйка.

– Мы их из сарая не выпускали, пока перья не выросли и чтоб не простудились, – ответил Кирилл. – А за показ, то есть за демонстрацию, мы плату установили: пять куриных яиц или три гусиных. Ведь до тех пор, пока у наших курочек перья не выросли, наш петушок на них волком смотрел. И чтобы топтать голых дам – не до топтанья ему было. В общем, с точностью до наоборот, как у мужчины с женщиной бывает.

Иван усмехнулся:

– Вот смотрю я на тебя, Кирилл, и думаю, на каком месте ты начал «заливать»?

– Как говорил наш поп-батюшка, «вот тебе крест». Курочки здоровы, кушали зерно. И самое интересное, командир, яйца наши куры стали нести размером в полтора раза больше.

– И ваш метод обдирания кур заживо переняло все село, а потом и вся Белоруссия, – продолжил Иван.

– А вот тут, командир, ты не прав! – Кирюха поднял к потолку палец. – Ведь для этого фокуса нужна пьяная вишня. А где ее столько возьмешь в республиканском масштабе?

– Короче, этот метод сгинул в пределах вашего курятника, – подвел итог Родин. – Тут я одну историю вспомнил о научном подходе – в пределах коровника.

По зову партии как-то раз бросили наш автодорожный институт на помощь селу. Мобилизовали студентов во главе с профессорско-преподавательским составом и привезли в колхоз «Красная заря». Одеты все одинаково: телогрейки, шапки, сапоги. Встречает нас председатель, говорит: «Я – Чабан, но не пастух, а председатель. Какие вопросы есть? Лучше не надо. Все сверху утверждено. Колхозу нужна помощь и ваш ударный труд». Чем ему сразу приглянулся наш профессор, светило в области сопромата, механики и оптики, сказать трудно. Вид у Степана Филипповича Четвертушкина, завкафедрой, доктора технических наук и прочее, при его небритости был – как у нормального пролетария. И вот его, меня и еще трех студентов этот самый Чабан направил в коровник.

Работаем день, другой, сено вилами таскаем, навоз убираем, молоко парное пьем. Но и выкладываемся – дай боже. Остальных ребят в поле запрягли. А на третий день приезжает комиссия из обкома по вопросу, как мы досрочно выполняем план пятилетки.

Приехали на двух автомобилях, важные такие, в костюмчиках и галстуках. И на цыпочках идут с брезгливыми рожами к нашему образцовому коровнику, то есть к ферме. Председатель сопровождает, сам трясется как осиновый лист. Встречают их заведующий фермой с ударницами-доярками в накрахмаленных халатах. Докладывает радостно об удоях и приплодах, колхозники и колхозницы – все, конечно, передовики социалистического соревнования и непьющие. Секретарь обкома чувствует показуху, говорит: «Вас послушать, так у вас на ферме одни профессора. А ну-ка, давайте на задний двор сходим, там, поди, какой-нибудь пьяный передовик лыка не вяжет».

Пришли, а там профессор Четвертушкин с навозной кучей разбирается. А нас на третий день уже не отличить было от местных.

Степан Филиппович, наверное, в мыслях был среди своих интегралов и вилами не так сноровисто ворочал. А секретарь прямо цветет от радости: ему показалось, что наш профессор еле на ногах держится. Подходит он к нему и с усмешкой интересуется: «Что, товарищ колхозник, никак что-то там выискиваете?»

А мы замерли, смотрим, думаем, сейчас начнется.

«Да, признаюсь, давно ищу», – профессор наш ничуть не смутился при виде важных гостей. «И что же, позвольте полюбопытствовать?» «Вряд ли вам интересно», – небрежно так ему, чего типа привязался. Ну, а секретарь все настаивает: проблемы надо решать вместе.

И ответил Степан Филиппович задушевно и проникновенно: «Думаю, в моей последней работе, в базисной системе функций не была учтена высота гребней волны. Придется добавить расходы кинетической энергии».

Что-то в этом роде сказал, конечно, полную абракадабру.

А завфермой понял, что разыграл проверяющих, и говорит: «Да брось ты, Филиппович, вечером на собрании это обсудим».

Секретарь ничего не понял, но на всякий случай вопросов больше не задавал. Потопталась делегация на ферме и свалила на официальный обед.

Тут в избу с шумом заявился Руслик:

– Командир, пора менять постового, третий час пошел.

– Непорядок, – согласился Родин. – Что там, Деревянко заснул, что ли?

Иван встал из-за стола, первым пошел к сараю, за ним – Татьяна Матвеевна, Сидорский. Баграев остался на улице.