Танго втроем

— Есть и другой сценарий, прямо противоположного содержания. Имеется в виду, Вадим Петрович, что жертвой несчастного случая становитесь именно вы. Паренек, стало быть, ухлопал вас в результате неосторожного обращения с оружием… И если сообщить эту новость господину… Н., то лично я глубоко уверен в том, что он не замедлит явиться в Дом художника собственной персоной.

На Ломакина в этот момент напала икота.

— Я еще маленько подумаю, какой из двух этих вариантов меня больше устроит. Проинформировать господина Н. — личность его будет расшифрована чуть позже — о наличии худых новостей я попрошу кого-нибудь из ваших «полканов», а от вас, если выберу первый сценарий, возможно, потребуется произнести в трубку пару-тройку слов рыдающим голосом. К примеру — «не виноватая я-я-я…».

Он поднялся со стула.

— Порепетируйте маленько, я скоро вернусь. Он обернулся уже от двери и круговым жестом руки указал на богатое убранство апартаментов.

— Зачем вам умирать, Вадим Петрович? Вы богаты, талантливы… Может, прославитесь на весь свет, к примеру, сделаете новую Янтарную комнату. Или уже тишком сбацали и теперь прячете ее со своими приятелями?

Реакция на эти слова, в которые Бушмин и не думал вкладывать потаенный смысл, а произнес их походя, оказалась довольно странной.

Для начала Ломакин обмочился, приведя в негодность свой дорогой и чертовски элегантный костюм. А еще через несколько секунд, так и не произнеся ни звука, он хлопнулся в глубокий обморок.

Стоило только Бушмину, опустившись на корточки, отодрать полоску пластыря, как Бокий тут же изрыгнул целую порцию ругательств, перемежаемых хрипами и стонами. Что, в общем-то, неудивительно: он полностью обездвижен, любое неосторожное движение лишь усугубляет адскую боль в выгнутом в дугу позвоночнике и вывернутых суставах, а тут еще прочные самозатягивающиеся петли глубоко впились в плоть, препятствуя нормальному кровообращению.

— Больно, Антоша? — выждав некоторое время, участливо поинтересовался Бушмин. — Тебе в детстве мама горчичники ставила? Вспомни, что она тебе тогда говорила: надо потерпеть, сынок…

— Чего ты хочешь? — хрипло выдохнул Бокий.

— А знаешь, в чем прелесть именно такого способа вязки? Пока, я вижу, ты еще держишься, но через час уже начнешь орать от боли… Путы полностью препятствуют циркуляции крови, ткани начинают потихоньку отмирать, а потому, по теории, больше двух часов связанного таким образом пленника содержать не рекомендуется…

— Развяжи меня, Андрей… Или хотя бы ослабь удавку.

— А надо ли? — задумчиво спросил у самого себя Бушмин. — Ты ж вроде как Героя намеревался заслужить? Или передумал хер-ней маяться и теперь готов за себя, любимого, порадеть? И не забывай, что у меня еще Ленчик в запасе имеется, думаю, он посго-ворчивее тебя будет…

—А чего делать-то надо? — дрогнувшим голосом спросил Бокий.

В этот момент включилась в работу трофейная рация. Бушмин, сделав предупреждающий жест, переместился к столу. Здесь на его глянцевую поверхность были кучей свалены трофеи, которыми Андрей разжился, когда разоружал охранников и досматривал помещения офиса: стволы, включая «смит-вессон», несколько связок ключей, мобильники и портативная рация Бокия. Снабжена она была, как и все средства связи, используемые сотрудниками ЧОП «Балтия» и «Хронос», встроенной микросхемой, выполняющей функции инверсора и скремблера. Иными словами, при выборе соответствующего режима работы все переговоры в УКВ-диапазоне шифровались, и потому их содержание было недоступным сторонним «слухачам», если те не располагали аппаратурой, способной декодировать шифрованные переговоры.

Бушмин еще раньше включил трофейную рацию и поставил ее на режим дежурного приема на волнах, используемых оператором ЧОП «Балтия», — мало ли, вдруг «вражеский голос» передаст важное для него сообщение.

— Центральная, вас вызывает Гюрза…

— На связи.

— У нас появились новости по Матильде. Отец Матильды, по не проверенным пока данным, имел какую-то недвижимость в поселке Дачный. Сейчас мы попытаемся проверить эту информацию по нашим каналам, думаю, в ближайшие часы все разузнаем…

Неожиданно в разговор вмешался кто-то третий.

— Гюрза, это Аллигатор. Срочно наведите справки, это очень важно! Еще раз предупреждаю об ответственности и повышенных мерах предосторожности… Центральная, все переговоры по Матильде замкните на меня! Все, отбой связи.

Человека, скрывающегося под псевдонимом Аллигатор, Бушмин легко узнал по голосу. Кто такая Матильда и почему Карсаков занимается ее розысками? Еще одна тайна.

В голове у него уже готова была созреть догадка, но стоны и проклятья Бокия заставили его сосредоточиться на текущих делах.

— Антон, сейчас будем звонить Карсакову. Вспухла одна проблемка, дело щекотливое, и я уверен, что он не откажется сюда приехать… Карсаков ведь опекает ведущих янтаристов, так? Ну вот, а наш Вадим Петрович угодил в такой переплет, что впору вызывать неотложную помощь из «Балтии»…