Танго втроем

Есть принцесса, дворец ее далеко, косы рыжие, порванные штаны. Она знает, что где-то живет дракон (выдох пламенный, зубищи жестяны). Королеве нужен хороший зять, и король на дочку опять сердит, но принцесса мечтает однажды взять и дракона

самостоятельно победить.

Горизонт серебрян, необозрим, поднимаются горы в неровный ряд.

То ли это мы легенды творим,

то ли это легенды тебя творят.

Песня сложится за твоей спиной, золотое солнце войдет в зенит, и принцесса едет на смертный бой, и копье о щит жестяной звенит. И влетает, как рыжая стрекоза (правда, что ль, он пламя рождает ртом?)…

Но они замирают глаза в глаза,

и становится сказка вдруг не о том.

Всех, кто сегодня счастлив — боже благослови,

где-то в душе рассказчика мерзко скребутся черти.

Понимаешь. Любая сказка — она всегда о любви,

даже если кажется, что о смерти.

Просто законы — справедливы, хотя и злы.

Тот, кто горяч — никогда не сможет согреться.

Это неправда, что драконы умирают от старости или стрелы.

Они умирают от любви,

что не помещается в сердце.

Входит ночь во дворец, темноглаза, тепла, боса,

затихают шаги, умолкают все голоса,

и в свои покои идет королева,

и никто не хочет попадаться ей на глаза.

Да, она не любит празднества и балы.

Молчалива, спокойна. Идет. Прямее стрелы.

Ее косы рыжи и руки ее теплы.

Говорят, что она смотрела в глаза дракону

и осталась жива, величайшей из дев прослыв.

Может, кто-то еще б добавил чего, но кто же будет так глуп?

Королева раздевается у зеркала и всматривается вглубь.

И отчетливо видит, как белая кожа становится чешуей,

такой, что не пробьет ни одно копье,

как в чертах лица проступает — уже не вполне свое.

Как становится неуязвимым и нелюдским —

потому что любивший дракона

сам становится им.

И она сползает по стенке, нищим завидуя и калекам,

шепчет: "Господи боже,

как я устала быть человеком"…

БОНУСЫ

Бонус-Миник

Мы звери… Мы звери влюбленные!

Запомнился намертво чётко,

Мгновенно, почти буквально,

Сердце кипит, волнуется,

Чую, влюбилась фатально я…

Небо упало… разбилось о мои ладони огромными теплыми каплями и зашелестело по асфальту.

В его губах была сигарета, и небо решило не гасить ее. Быть может, потому, что он держал ее так, чтобы его кисть прикрывала ее от летящих капель. На секунду мне показалось, что сигарета — это я. Меня он прикрывал также…

Я плохо видела его в темноте. И мои пальцы решили компенсировать это несовершенство зрения. Его скулы были гладкими, а челюсть немного колючей. Мне неудержимо захотелось исследовать ее языком, но получить его ядовитое дыхание хотелось больше. И когда он в очередной раз затянулся сигаретой, разжигая её и мой огонь сильнее, я требовательно дернула его за воротник. Наши губы не коснулись. Хотя я не могла утверждать этого точно. Когда мы резко сближались, реальность на долю секунды покидала меня. Наверное, это была плата за удовольствие быть с ним близко. Так или иначе, за всё самое ценное мы платим своей жизнью. А жизнь измеряется временем. Потерянным временем. Он выдохнул тонкую струйку дыма мне в губы, и я приняла его дыхание в себя.