Танго втроем

Ни телефона, ни адреса его я не знаю. Но это не проблема. Объезжаю несколько домов в округе, натыкаясь на тачку. Припаркована между двумя подъездами. Возле одного — группка мерзнущих парней с пивом.

Достаю купюру.

— Доброй ночи, — протягиваю ближайшему.

Неуверенно берет.

— Чья тачка? — киваю на «кобру».

Тормозят секунд десять переглядываются.

— Не знаю как зовут, странный такой, руки все в «болтах», вот его балкон.

На кухне горит свет. Второй этаж, налево.

— Мне нужен код от подъезда, — достаю еще одну купюру.

— Шесть, три, один.

Отдаю.

Поднимаюсь. Короткий звонок в дверь.

Открывает.

В толстовке, очках… Не удивлен.

— У тебя?

Кивает.

Меня немного отпускает, что она в безопасности.

Но внутри становится больнее, от того, что она все-таки здесь.

Как это прикажешь понимать, Женечка?

— Нужно поговорить.

Отворачивается. Оставляя открытой дверь. Уходит внутрь.

Это приглашение?

Захожу. В коридоре темно. Снимаю куртку, забираю сигареты.

Свет горит только из одного места, и я по темному длинному коридору иду туда.

Посреди кухни круглый стол и три стула. Книга, айпад с загруженным сетевым покером… пачка сигарет, пепельница.

Присаживаюсь напротив.

— Женя?..

— Спят…

— Ясно.

— Чего хотел?

Достаю телефон. Включаю запись. Разворачиваю к нему.

Пока он смотрит, достаю сигарету, прикуриваю.

Досматривает. Не поднимая глаз включает еще раз. Потом еще раз…

Тянется за сигаретой.

Когда третий раз подходит к концу.

— Ну что, вскрываем карты?

Поднимает глаза.

Светлые… Там тихий шок.

— Их нужно увезти. Быстро.

— Это ничего не решит. Только напугает Женю.

Его пальцы нервно крутят пачку сигарет по столу.

— Ты чего намутил, Аронов?! Ты же Женьку подставил под удар.

— Кирилл… Тебе страх мозги отбил? — моё терпение на исходе. — Или ты думал, я не отвечу на твои провокации?

— Провокации? Ты подложил ее под этого…

— Так, Калиновский… Чтобы сразу исключить все дебаты на эту тему… Если бы Женя захотела, чтобы ты посмотрел как мы занимаемся сексом, она бы попросила меня организовать это. И, если бы мне эта идея понравилась, я бы организовал. Улавливаешь мысль?

— ОНА попросила тебя замутить это?

Не хочу отвечать ему на прямые вопросы. Но и время терять не хочу тоже. Поэтому даю некоторые пояснения. Еще и для того, чтобы остудить его рыцарский пыл.

— Я думал, ты знаешь ее гораздо лучше. Мне кажется, она тоже думала так до того, как тебя понесло. До этого момента, признаюсь, испытывал даже ревность. Сейчас — нет. Даже не смотря на то, что она лежит сегодня в твоей кровати. Женя… Очень многогранна. Люди вокруг неё не готовы принимать большинства ее граней. Поэтому, детка контактирует с этим большинством лишь своими проекциями. У тебя был роман с одной из таких проекций, не с ней. И ты пытался защищать эту проекцию от меня, не понимая, что в отношениях со мной Женя более полноценна. Наверное, ты наблюдал и за тем, как совсем другой своей проекцией она соприкасается со своим мужем. И тоже не ревновал! Потому, что та проекция, что принадлежала тебе, никоим образом не касалась его. Так? Но проекции — всего лишь проекции… Это не совсем она. Это сильно кастрированные, инвалидные версии.

— Она была счастлива с Димкой, Олег. Счастлива, — вдыхает дым глубже, закрывая глаза. — Если бы я хоть на секунду усомнился в этом…

— Её проекция была счастлива. Да.

Усмехается.

— Ну а уж ты-то познал ее всю, да?

— Нет. Но моя цель охватить все грани. И твою и Дмитрия, в том числе. Я готов к этому и работаю над этим. А ты… можешь ли ты дать ей раскрыть принадлежащие мне её грани, если они так шокируют и выворачивают тебя, что ты пошел войной на меня, только лишь взглянув на их тени? А там бездна…

— Ей всё это не нужно… — по его голосу я уже слышу, что он и сам не верит себе. — Она может прекрасно жить без всего этого!

— Она может, да. Также как и ты можешь жить без руки, ноги, глаз… Только зачем? Не нужно ей? Она оставила мужа, чтобы быть со мной. Потому, что ей не нужно то, что я даю ей?

— Она — дурочка.

— Это бесспорно! И поэтому я тоже должен быть рядом. Чтобы ловить на поворотах и следить за безопасностью ее экшенов. Никто другой с этим не справится, когда она решит поотжигать во всей своей красе. Меня, знаешь ли, утомляет сочувствовать и нянчится с жертвами ее пароксизмов, да и реанимировать её после. Тебе я, кстати, сочувствую тоже.

Тишина…

— Но сейчас она пришла ко мне.

— Только потому, что я не стал объяснять ей в какую игру мы с тобой играем. Пока.

— А, кстати, почему?

— Ну ты же аналитик, Калиновский. Подумай.

— Ты хотел, чтобы я выглядел, как агрессор. Ты собирал мои «косяки»…

Открывает морозилку, достает водку. Из посудного шкафа две резных рюмки.

— … чтобы предъявить ей всю коллекцию разом. И оправдать свой ответный удар. А лучше, конечно, чтобы она сама в гневе оборвала все связи со мной. Женя не любит, когда трогают «ее народ».

Не дурак.

Не любит, да.

По запотевшей бутылке бегут ручейки.

— Будешь?

— Буду…

Разговор долгий.

Не чокаемся.

— Ну а если ты все понимаешь, зачем дергался?

— Агония, наверное, — пожимает плечами. — Невыносим ее игнор. Хотелось «бить» и «убивать». По ней не мог.