Когда я приехала, здесь было совсем малолюдно:
В судьбе Каса Амарела были не менее бурные повороты, и после того, как последняя его обитательница — меланхоличная дама, которая, кажется, разгуливала по балкону голая и покрытая комариными укусами, — выбросилась из окна на задний двор, дом пришел в полный упадок и лет через десять был продан Густаво за бесценок.
В упадке тогда была вся Санта-Тереза; фавелы — криминальные трущобы — высыпали, словно прыщи, и расползлись по району, заполняя каждый его незаселенный еще уголок. Присутствие сил полиции здесь свелось к нескольким продажным полицейским, и Санту-Терезу захлестнул поток мелкого хулиганства и более серьезной преступности.
В 1969 году посол США был похищен и взят в заложники группой революционеров-террористов, протестовавших против ограничений гражданских свобод военной диктатурой. К тому времени элита Бразилии перебралась отсюда в Копакабану, туда, где вдоль новой просторной Авенида Атлантика вознеслись белые громадные пентхаусы.
Густаво тоже временами ездил в Копакабану, навещал друзей в их трехэтажных особняках с видом на Атлантический океан. Но, говоря по совести, это было «не его» — уютные усадебки Санта-Терезы больше приходились моему новому другу по душе. Он держал двух ротвейлеров, обожал свой дикий запущенный сад, ежедневно снабжавший нас манго, авокадо и бананами, не говоря уж о всевозможных травках и тех странных медицинских снадобьях, которые он извлекал из них, — а лечиться Густаво любил.
С моим появлением количество обитателей Каса Амарело увеличилось до трех человек во всех пятнадцати комнатах: Густаво, Паулу и я. Мы перемещались по дому, устраивая себе уютные гнездышки или собираясь вместе в том уголке, какой приглянется сегодня. Лично мне больше всего нравилось, подражая Одри Тоту, сидеть, как на насесте, на антикварном резном стуле в утренней столовой и делать записи в дневнике. Паулу, благодарение Богу, жил тремя этажами ниже нас, в цокольном этаже, под сенью дикого сада. Это означало, что, когда он топотал по лестнице, желая совершить на одного из нас нападение, мы это слышали и успевали запереться в своих комнатах.
Актер, по большей части безработный, он как-то плохо переносил тихие моменты жизни и изо всех сил старался веселить, удивлять или выводить из себя окружающих — и тем самым развлекаться самому. Меня он доставал тем, что заставлял петь перед гостями «Привет, транжира!», и отставал, только если я устраивала целое представление, как в кабаре, с плясками вокруг зебрового шезлонга (никогда никакой другой стул не привлекал к себе столько внимания), и под конец сползала по нему на пол. А ведь я никогда не отличалась раскованностью и сейчас не отличаюсь, просто Бразилия и бразильцы умеют, черт возьми, в любой женщине разбудить примадонну! Отчасти дело в том, что им невольно начинаешь подражать. Они танцуют часы напролет, громко хохочут, носят ленты в волосах и заговаривают с незнакомыми в автобусах. И заметьте, речь идет о взрослых. Лишь в таком окружении зажатая до предела англосаксонская девушка, из тех, кто подпирает стенки в дискотеках, способна распевать «Привет, транжира!», одновременно сползая по зебровому шезлонгу. Вторая причина в том, что это и правда весело. Ну да, проклятие, иногда это весело и клево быть отвязной, раскованной и общительной! Ты понимаешь, что совсем скоро расстанешься с этими людьми и больше никогда их не увидишь, так что никто не напомнит тебе, как ты пищала песни неверным прерывающимся голоском, как неуклюже танцевала и ободрала коленки, съезжая на пол, как раздавались неуверенные хлопки смущенных зрителей.
— Бразильцы сумасшедшие, — заявила я Густаво однажды утром, пока Паулу с конским ржанием бегал вокруг дома.
Густаво хмыкнул и налил себе чаю в изящную фарфоровую чашечку.
— Нет, душка, это Рио сумасшедший. А в Рио самые безумные — те, кто живет в Санта-Терезе. В любом другом месте таких упрятали бы под замок.
Для того чтобы купаться и валяться на пляже, сезон был не самый подходящий, да меня и не тянуло в облюбованные туристами Копакабану и Ипанему. Я окопалась на своем холме, ходила вверх и вниз по его девяносто трем каменным лестницам, изредка придумывая предлоги, чтобы спуститься в старый город, но ни разу мне не пришла в голову идея познакомиться поближе со знаменитыми бразильскими пляжами.