Танго смерти

– Ого, сколько у вас замечательных черт! Все признаки творческого человека. А разные туфли вам еще не приходилось обувать? А перепутать шляпку с дуршлагом?

– Ну, не издевайтесь. Я не настолько гениальна.

– А я однажды в тапочках вышел из дома, но, к счастью, опомнился на улице. То есть я не безнадежен. В другой раз положил в карман вместо мобилки диктофон, а потом удивлялся, почему же мне целый день никто не звонит. Слушайте, эти ваши очки вызывают у меня большой интерес. Я вас никогда в них не видел. У вас плюс или минус?

– Ни то и ни другое, – засмеялась Данка. – Это простые стекла. Я надеваю их для прикола. Большинство парней к девушкам-очкарикам относятся с осторожностью, подозревая, что имеют дело с такими заумками, с которыми и связываться не стоит. Вот я и надеваю их, идя на первое свидание. А потом кайфую от того, как кавалер начинает смущаться, особенно, когда я изображаю близорукость и спрашиваю: а что там на дереве за тряпка висит? А он: да это же ворона! После этого достаточно задать еще несколько аналогичных вопросов, и становится понятным, с кем имеешь дело. Классный тест на тему «Как вычислить рогуля[74]».

– Вот оно как. А сегодня зачем вы их надели?

– А такая вот я загадочная девушка. Никогда не догадаетесь, и не пытайтесь. Ну, а теперь спускайтесь вниз и слушайте, как я буду читать стихи Люцилия. Если увидите посторонних, предупредите.

– Вы эти стихи снова перевели по моим английским подстрочникам?

– Нет. На этот раз я вгрызлась в оригинал, как шашель в книжный шкаф. Хотя, конечно, подглядывала и в подстрочники.

Ярош покачал головой, удивляясь дерзости этой девушки, которая не только удивительно быстро овладела арканумским, но и набралась смелости переводить довольно сложные и замысловатые стихи крупнейшего арканумского поэта Люцилия, влюбленного в некую таинственную Илаяли, которой он посвятил немало стихотворений. Спустившись к подножию скалы, он уселся на поваленный ствол дерева и приготовился слушать, Данка оставалась на самой вершине со страничками в руках, а ветерок легонько теребил ее юбочку.

– «Письма весенние к Илаяли», – объявила она, как со сцены, и принялась декламировать своим глубоким мягким голосом, обозначая каждый стих цифрой.

1

В созвездии твоих волос заблудились мои поцелуи,
как души младенцев мерцают и стонут…
О поцелуи, которые выпустил зря я из клетки на волю —
никто над вами не смилуется и не наделит вас именем,
и не протянет ладони, чтоб упали вы в них,
как падает мед из тучи медовой в цветок.
Ночь с полной корзиною снов
ходит от дома к дому,
каждому на подоконник ставит букетик пахучий.
Может, и мне оставит
сон о девушке-речке,
что вытекла вся без остатка,
вытекла из моего ока —
и стал я похож на ракушку,
а в ней призрачные волны о призрачный берег
бьются, клокочут упрямо.

2