Танец тюльпанов

— Ты ведь знаком с Марсиалем, моим первым помощником? — представил он меня, когда мы подошли к рубке. Как я мог не знать его на корабле, где всего шестнадцать моряков делят крошечное пространство? — Его работа заключается в том, чтобы управляться с радио, и поверь мне, это жизненно важный инструмент, если умеешь им правильно пользоваться. Марсиаль — лучший радист во всей округе. Я хочу, чтобы ты у него всему научился. Он будет с нами еще несколько рейсов, а потом ты займешь его место.

— Мне будут оперировать оба колена. — Марсиаль похлопал себя по ногам. — Я впервые вышел в море в двенадцать, а сейчас мне уже семьдесят два. Это не проходит даром.

Я посмотрел на передатчик. В рубке я был не впервые, но никогда раньше не замечал этого устройства с кнопками и колесиками. Оно напоминало старый телефон с витым кабелем и прочим. Аппарат казался довольно простым в использовании.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал шкипер. — Пользоваться им довольно просто. Но что на самом деле сложно и очень важно — так это умение работать с информацией, которая через него поступает.

* * *

Тот рейс запомнился мне как лучший в моей жизни.

Ловля рыбы шла хорошо до шестого дня, когда косяки хека перестали приплывать. Два дня спустя настроение на Вирхен де Бегонья упало до минимума. Если рыба не придет, мы должны будем вернуться в порт с трюмом, полным меньше чем наполовину. Это означало, что мы не только ничего не заработаем, но и можем потерять деньги. Иногда такое случалось. На судне вроде нашего половина выручки шла владельцу, а другая половина — экипажу. Если топливо и приманка обойдутся дороже, чем выручка от рыбы, то нам придется возмещать разницу. Необходимость опустошить карманы — последняя новость, которую хотел бы услышать рыбак, уставший от ветра и качки после трех долгих недель в море.

— Акетце, Акетце. Говорит Вирхен де Бегонья. Вы меня слышите? — сказал Марсиаль. Акетце принадлежал тому же судовладельцу, что и наш корабль, и тоже рыбачил в Гран Соль.

— Слушаю, Вирхен де Бегонья. Прием.

Вызываю, перехожу на прием, конец связи… Выучить язык радиопередач оказалось несложно.

— Где вы находитесь?

— Девять градусов, сорок пять минут к западу. Прием.

— Есть рыба?

Помехи были частыми, но металлический голос слышался достаточно отчетливо.

— Немного. Двести килограммов за последние пятнадцать часов. Прием.

— Понял. Мы направляемся на север. Галисийцы ловят рыбу. Конец связи, — объявил Марсиаль и повернулся ко мне. — С Акетце мы используем скремблер. Вот эта кнопка. Так разговор зашифрован, и ни одна другая лодка не сможет его перехватить. Вот почему мы говорим так открыто.

— А откуда ты знаешь, что галисийцы ловят рыбу? — спросил я.

Марсиаль улыбнулся и подмигнул мне с таинственным видом. Затем он повернул колесико на открытый канал. Несколько минут мы молча слушали перекрестный разговор между разными лодками, рыбачившими на промысле. Это были галисийцы, большинство из которых расположились в порту Селейро. Они радовались победе, которую одержала Депортиво Ла-Корунья на выходных.

— Заметил их настроение? — спросил меня Марсиаль. — Они довольные. Не будь рыбы, их не интересовала бы победа Депортиво. Когда рыба есть, боевой дух на борту зашкаливает, и это невозможно скрыть, разговаривая по радио.

— Для этой работы нужно быть немного психологом, — заметил я.

Марсиаль похлопал меня по спине.

— Именно! Самое главное здесь то, как, а не что говорят. Мы все лжем, чтобы защитить себя. Если у тебя идет рыба, ты стараешься это скрыть, чтобы другие лодки не узнали. Но нужно делать это с умом. Если дела идут хорошо, всегда притворяйся.

— Понял, что я имел в виду, когда говорил, что Марсиаль — лучший? — встрял шкипер.

Первый помощник понизил громкость радио.

— Есть много хитростей, — объяснил он. — Со временем ты все узнаешь. Важный момент — это конец рейса. Ты должен завести привычку звонить на берег, чтобы узнать цены на рыбном рынке. Иногда лучше прекратить рыбалку на пару дней раньше и получить хорошую цену за улов, а иногда лучше остаться в море подольше, чтобы не продавать рыбу.

Снизу нас позвали на обед. В желудке урчало. Я мечтал о щедрой порции картофеля по-риохански.

— Я пойду вперед, — сказал шкипер, спускаясь по лестнице.

Марсиаль задержался на несколько минут. Я уже не раз видел, как он растворяет какое-то лекарство в стакане воды.

— Это для коленей? — спросил я. Радист посмотрел на меня с серьезным видом.

— Это чтобы быть свободным, — ответил он.

Я ничего не понял.

— Несколько капель?