Я упоминал, что в нашем столетии слово «война» прежде всего ассоциируется с понятиями сугубо техногенными. Ядерное оружие, мощные лазеры, навороченная электроника… Здоровенные крейсеры, висящие на орбите Земли, система безопасности вокруг планеты и, само собой, доблестная звездная пехота, которая мается от хронического безделья – на Земле воевать не с кем, а злобных и агрессивных инопланетян в окружающей реальности пока не наблюдается. Мы совершенствуем военную технику больше по традиции, чем из необходимости.
Здесь все совсем по-другому.
Орландо совершенно зря беспокоился, что фон Цорн и его красавчики, едва завидев импульсную винтовку, обуяются вожделением к столь чудесному оружию, прикончат хозяина и заберут его себе. Ничего подобного не случилось. Цорн не без пиетета осмотрел винтовку и без колебаний определил меня на «штучную работу».
Поясняю. Я завербовался в ландскнехты и утром шестнадцатого апреля неизвестно какого года отправился вместе с Черной Сворой до города Ландау. Дастин, человек, привязанный к своему дому и более или менее устроенной жизни, остался на месте.
Когда решение было принято, я постарался максимально подготовиться к грядущему приключению. Поздно ночью пришлось съездить в Комплекс, забрать необходимое оборудование, способное помочь проверить мою собственную версию, и только глубоко за полночь вернуться обратно. О том, что происходило в Комплексе, я и говорить не хочу – настоящий колдовской шабаш. Дракула, ведьмы, летающие по тоннелям на помелах, шныряющие туда-сюда оборотни, загробный вой и бедные Пятачки, которые теперь стали всеобщей добычей. Они горели на кострах, разложенных прямиком на перекрестках основных коридоров Комплекса, висели в петлях, стенали на установленной возле склада компьютерной техники дыбе и вообще являлись главными персонажами развернувшейся охоты на ведьм.
Двое Пятачков, как потом выяснилось, успели сбежать от расплодившихся монстров и инквизиторов, нашли наш с Дастином Дом и спрятались в стенном шкафу, откуда боялись вылезать. Понимаю их состояние.
Впрочем, эти детали уже неважны. Главное в том, что я оказался на Земле в самом настоящем XVII веке. Как это получилось – не знаю. Но это – правда.
Есть такой замечательный приборчик, научное название которого почти непроизносимо, но цивильное вполне понятно каждому: определитель географических координат и параметров окружающей среды. Размером он не превышает ладонь. Маленький монитор, полтора десятка клавиш, мощная батарея… Владея этой вещицей, ты всегда сможешь понять, в какой точке одной из обитаемых людьми планет находишься, получишь метеорологический прогноз на ближайшие сутки, в точности уяснишь координаты местонахождения и маршрут до ближайшей закусочной.
Когда обоз фон Цорна пересек линию, которую я условно назвал «Границей», прибор будто сошел с ума. По дисплею побежали зеленоватые строчки.
Состав атмосферы:
Азот – 0, 77
Кислород – 0, 21
Углекислый газ – 0, 0003
Вода – переменная величина (около 0, 01)
Плотность – 5, 518 кг/м3
Давление – 0, 986 бар
Масса – 5, 97 x 10x24 кг
Ускорение – 9, 8 м/с2
Скорость убегания – 11, 2 км/с
Магнитное поле – 0, 318 Гаусс…
Что это доказывает? Верно, я на Земле. В нескольких световых годах от Афродиты. Невеликое, но заметное изменение химического состава атмосферы, силы тяжести, магнитных полей… Это невероятно, но это существует. Мой эксперимент удался.
При пересечении Границы голос Навигатора, с которым я постоянно поддерживал связь, исчез. Микрокомпьютер, встроенный в наушник, соизволил известить владельца о том, что в радиусе ближайших двадцати пяти километров никаких радиоэлектронных устройств, способных передавать сигналы, не обнаружено. Спутники связи на орбите отсутствуют.
Еще бы!
Я восседал на лафете пушки с лирическим именем «Засранка», отстраненно созерцая окружающую местность. Мимо плыли холмы, покрытые еловым лесом, иногда в просветах мелькала широченная река. Как объяснил Орландо, река называется Рейном, и идем мы с юга на север. Чтобы попасть к Ландау, следует повернуть западнее, миновать деревни Кандель и Херксхайм, одолеть в общей сложности двадцать два лье и тогда пред наши ясные очи воздвигнутся стены города, захваченного злокозненным принцем Рейнланд-Пфальцем, в просторечии именуемым Генрихом фон Мерингом. Кстати, этот мерзавец-принц вовсе не протестант, а католик; следовательно, знамя надлежит вывернуть надлежащей стороной.
Вскоре над Черной Сворой уже реяло полотнище с изречением Мартина Лютера и протестантским слоганом. Эх, прохвосты.
Сейчас меня меньше всего интересовали милитаристский пейзаж и темные стены Ландау. Бесспорно, любопытно понаблюдать за разномастными шайками бесшабашных вояк, обосновавшимися вокруг городка, рассмотреть столь же разнообразные пушки – от малюсеньких пищалей длиной с лыжную палку до гигантских монстров-единорогов, паливших каменными ядрами размером с мутировавший арбуз. Пока курфюрст со своими полководцами решал, с какого плацдарма лучше начинать штурм, я возился с приборами, сопровождаемый недоуменными взглядами подчиненных фон Цорна.