Танец огня

«Я больше не могу тебя защищать», — слова мужчине. Хоть и простому по происхождению. Его уязвили эти слова, заставили ощутить себя маленьким.

Общение с высшими кругами заставило Этерелла Лира стыдиться дружбы с Дорном? Или было что-то еще?

А если он знал? И хотел защитить Дорна?

В любом случае, Этерелл с пониманием рисковал собой по своим причинам.

Дорн хотел, чтобы это было правдой. Он напомнил себе о других неопровержимых фактах про его друга и себя. Он не мог допустить желаниям скрыть правду. Это было для людей, что жили в рамках истории. Дорн сочинял истории и пел их, а не жил в одной из них. Его мысли должны оставаться ясными, без туч самообмана. Он верил, что это означало быть поэтом. Не работать с магией. Видеть и плести куплеты из жизни. Даже если правда жизни ранила.

Так почти всегда и было.

«Я ни за кем не следую, Дорн Аррин», — сказал Этерелл. Дорн еще не видел в нем такой жестокости. Ее вытащило то, что сжигало его плоть.

Было странно, что Этерелл хотел учиться у архимастера Диара. Казалось, его друг невольно увядал от его власти. Хоть изображал послушание.

Было что-то еще. Дорн обнаружил, что бренчит на лире, песня зазвучала по привычке. Старая песня о славном бое, которую учили на первом курсе. Дорн сжал инструмент крепче. Так он ощущал себя собой.

Его правда была открыта. Что бы ни чувствовал к нему Этерелл Лир, Дорн не мог допустить его смерти. Он не знал, мог ли остановить это, но для него было важно попробовать. Он играл песню о кровопролитии и победе, пытаясь призвать силы, хотя сам невольно ощущал иронию. Он мог погибнуть, если опасность была такой, как он думал. Это будет его песне в мире. В мрачном мире, где его дом рассыпался, а ним и его искусство и человек, которого он любил.

Дорн закрыл глаза и напевал тихо слова, чтобы его не подслушали.

В тот алый день бок о бок они пали в кровь.

Но встали, став еще сильнее,

Ведь не пришло еще их время.

* * *

— В этом году будет иначе.

— О чем ты?

Они стояли перед зеркалом в комнате Сендары. Оно было большим, отражало их обеих по пояс. Рама была из алебастра с узорами в виде лесов и садов. Джулиен смотрела на раму, на силуэты птиц и цветов, фонтанов и деревьев, а не на свое отражение. На раме зеркала висел подарок Этерелла — странное существо под названием морской конек.

Сендара расчесывала волосы перед ужином. Они падали огненными волнами на ее спину. Ее губы дрогнули, и ямочки появились на щеках, но она не показала зубы. Она смотрела на эффект в зеркале.

— Лотерея, — сказала она. Улыбка стала ухмылкой. — Лучше не ходи в ту ночь.

— Что за лотерея? — Джулиен не нравилось задавать вопросы, особенно когда Сендара ухмылялась, но это было лучше неведения. Сендара Диар опустила гребень и вздохнула.

— Я забываю, как мало ты знаешь. Каждый раз на Манайе есть случайная жертва. Старый ритуал. Веками он был без значения. Но теперь…

— Чары вернулись.

В глазах Сендары было удивление или подозрение.

— Так ты была внимательна.

— Да, — сказала Джулиен и добавила смелее. — Я заметила, что избранные твоего отца заболевают от одного.

Но реакции не было. Сендара лишь пожала плечами. Она продолжила расчесывать волосы. Сжимая пряди посередине, она сильнее, чем стоило, чесала концы. Она хмурилась от усилий.

— Не все люди могут выдержать требования силы.

— А мы? — сказала Джулиен. — Нам ни на что не хватит сил.

— Ясное дело, это образно.

Так мог сказать ее отец. Но такое заявление было бы провокативным. Но Джулиен все же спросила:

— А Этереллу… хватает сил? Ты не переживаешь за него?

— Во многом ему сил хватает, — сказала Сендара. — Но ты не захочешь слушать про это.

— Почему ты хочешь, чтобы я держалась подальше от Манайи? — было важно не забывать о тебе. Ей нужны были знания Сендары, чтобы понять, что происходит, и она была готова терпеть боль. Хотя теперь, раз Сендара говорила ей не ходить на фестиваль, девушка явно решила, что они не будут петь вместе.

— Я так сказала? — Сендара повернулась к Джулиен. Ее лицо было нечитаемым. — Может, тебе стоит прийти. Давным-давно они приносили в жертву откормленную отцу. Или теленка, — Сендара посмотрела на живот Джулиен. — Ты бы подошла для этого.

Джулиен застыла. Она ожидала разное после вспышек враждебности Сендары, но не это. Это было нереальным, как ночь под звездами, но в противоположном значении. Джулиен спросила:

— Это из-за моих слов… об избранных?

— Нет, Джулиен, — Сендара поджала губы. Она держалась как королева, выносящая приговор. — Я начинаю понимать, что мне нужна… более образованная компания. Твое неведение и бедность… начинают надоедать. У меня важный момент образования. Я не могу отставать. А из-за тебя мне приходиться замирать, ты не можешь вынести мой успех. Ты смотришь… как тень.