Танец меча

В большинстве случаев дружбы хватает на три-четыре года. Потом человек теряется, а ты не делаешь никаких попыток найти его. Если это так, то это не дружба, а поиск комфорта, бегство от одиночества или естественное увлечение новым человеком. Настоящая дружба - всегда больше ответственность, чем удовольствие.

Йозеф Эметс, венгерский философ

Плоское лицо со свекольным румянцем, жесткий волос. Широкие зубы.

- Привет, Вован! - Ирка оторвалась от монитора. Багров - от анатомического атласа, который он разглядывал, валяясь на диване. Ирка уже несколько раз пыталась переключить его на что-нибудь менее кровожадное, например, на атлас бабочек, но безуспешно.

Оруженосец Хаары с трудом протиснулся в комнату, куда едва можно было попасть из-за двух стоявших тут колясок - Иркиной и подарка Чимоданова.

- Э-э… Ну чо, как вы тут?… Нормуль? Поехали, короче, пока пробок нет! - Вован втянул голову в плечи и неуютно заворочался в тесной комнате. Натуральный медведь, которого втолкнули в клетку канарейки.

- Куда?

- Ну в Сокольники! Хаара, короче, велела, если ты не откажешься.

Для Вована приказ Хаары был непререкаем. Усомниться в нем - значит усомниться в самой сущности служения. Ирка представила, что, если она скажет «нет», Вован просто засунет ее в багажник, а сверху кинет коляску. И только потом вспомнит, что у Ирки имелось право на отказ.

- Там же Даша! - сказала Ирка.

- Ее, короче, в Битцу переселили. Там сторожка есть рядом с конями. Ты чо, не знала, что она верховой ездой занимается?

Ирка не знала. Зато сразу поняла, почему Даша ей не рассказала. Блин-блин-блин! ГуманизЬм - это для гуманисЬтов.

- А Антигон тоже в Битце?

- Ага. Выпросил пилу, молоток и переколачивает там все. В сторожке крыша гнилая. Дыры в стенах старыми рекламными щитами забиты. Но он будет тебя навещать. И потом у тебя же есть… ну это… - Вован смущенно покосился на Багрова.

Матвей упорно не обращал на него внимания и разглядывал анатомический атлас с таким вниманием, будто книги увлекательнее в мире не существует.

- Это называется Матвей, - сказал Багров анатомическому атласу.

- Он поедет со мной, - с вызовом сообщила Ирка.

Однако перчатка была брошена не тому.

- А, ну да! Пусть будет. А чего такого-то? - Вован даже не въехал.

Для него в верности не было ничего удивительного. Он скорее удивился бы обратному - ее отсутствию.

Не зная, чем себя занять, Вован бродил по комнате. Ткнул пальцем в горшок с собиравшимся цвести декабристом. Ковырнул ногтем книжную полку, проверяя, не отходит ли лак. Лак отходил, и Вован буркнул, что он дерьмовенький.

- Ну так чо? Едем или как? - нетерпеливо спросил он.

Ирка не могла решиться. Сокольники были местом ее силы, ее триумфа, а теперь станут местом ее слабости и беспомощности.

- Можно же было сначала позвонить! - сказала Ирка.

- По телефону? Это который с кнопочками и все время денег просит? А, ну да! - Вован шевельнулся. - Так чо? Едем или еще почешемся?

Ирка уставилась на монитор. Потом на Багрова, потом снова на монитор. Оба дорогих ей существа молчали, предоставляя ей самой право решать.

- Мне Хаара сказала: если они захотят в Сокольники, это будет удобно. Там их проще навещать, а коляску они сами как-нибудь сообразят, как втащить… - бодро продолжал Вован.

Ирка посмотрела на книжные полки, за которыми грохотали кастрюли. Среди кастрюль и тарелок обитало третье самое дорогое существо.

- А Бабаня? - тихо спросила она. Вован вздохнул:

- Ну для начала, наверное, заменим тебя мороком, а там… ну… не знаю. Может, правду сказать?

- Что ее внучка живет в Сокольниках на дереве? Как обезьянка? А еду, которую Бабаня готовила много лет подряд, Антигон спускал в унитаз, чтобы она не воняла? - дрожащим голосом спросила Ирка.

- Мне эта общая обиженность надоела. И то не то, и се - не сяк! - хмуро огрызнулся Вован. - Думай сама. Я водила. Мое дело крутить баранку.

Ирка выдохнула, поняв, что он прав. Чего она на Вована-то набросилась?

- Прости!

Вован мотнул головой.

- Да чего прощать-то? Короче, я скажу Хааре, что вы подумаете. Если чо - приеду и перевезу. Так? Ну покеда!

Оруженосец повернулся и покинул комнату. Было слышно, как этот лесной по духу человек, волей заблудившихся на карте страны родителей появившийся на свет в Москве, топает и кашляет в коридоре.

Ирка слепо оглянулась на Матвея. Ее губы прыгали. Тот отложил атлас, подошел, остановился рядом и прижал ее лицо к своему свитеру. Потом стал медленно покачивать вправо и влево. Когда в коридоре послышались шаги Бабани, Ирка оттолкнула его и пальцами слепо забегала по клавиатуре, печатая бессмыслицу. «Ыпвыалополыв цацаца ымо», - прочитала она потом.

Бабаня неслышно появилась в комнате, поставила перед Иркой блюдце с тремя белыми таблетками и одной желтой. Потом исчезла, бесшумная, как женщина Востока. Сложно поверить, что это та же самая Бабаня, которая в двадцать лет голосом открывала двери.

- Кажется, я тебя насквозь проплакала, - сказала Ирка, упрямо глядя на свое «цацаца ымо».

- Да ерунда! Всегда пожалуйста. - Матвей задумчиво ощупал свитер. - Ты правда не хочешь в Сокольники?