Конечно, рыжий, подхлестнутый торговым азартом, терять зажигалку не собирался.
— Слушай, трояка не хватает. До вечера, вот тебе слово суворовца, — тоскливо выпалил он.
Карсавин, лениво повернувшись от окна, посмотрел на Горлова.
— Ну, если слово суворовца, то давай, по рукам… На, держи. Толковая штукенция!
Рыжий пацан с блестящими глазами удовлетворенно и ловко щелкнул зажигалкой. Вспыхнуло ровное синее пламя…
— Что, устраивает?
Рыжий молча сунул зажигалку в карман, оживился:
— А жвачка есть?
Карсавин засмеялся. Как у волшебника, на его холеной ладони засверкали красочные пластинки.
— Дай одну, — неуверенно и жалобно попросил рыжий.
— Ловкач, — усмехнулся Карсавин. — Сначала долг верни.
Рыжий спорить не стал и поплелся вдоль коридора, время от времени щупая в кармане зажигалку: он был доволен.
А Карсавин, узрев Глеба Сухомлинова, уже забыл о сделке. При всегдашней независимой мине на лице его появилось некое виноватое выражение. Чувствовалось, что Серега стремился как-то помириться с Сухомлиновым, но помириться так, чтобы не задеть собственного достоинства. Самолюбивый Карсавин часто делал ошибки в поведении из-за своего чувства превосходства. Мать, женщина простая, несмотря на долгую жизнь генеральши, замечала недостатки сына и не раз говаривала Сереже, что отец был не таков: он умел быть простым и на службе ладить с людьми.
— Так он же не был сыном генерала, — шутливо отнекивался Сергей.
— Да, сыном генерала он не был, — замечала мать. — Но он сам был генералом.
Карсавин-младший никогда, конечно, отцом в роте не кичился, но тем не менее ребята хорошо чувствовали его элитное происхождение. Он понимал, что это вызывало к нему суховатое отношение и даже отчужденность. Конечно, на всех пирога не испечешь, как любил говаривать Серега, но душой он хотел бы, чтобы ребята, особенно во взводе, его уважали по его достоинству, а не потому, как с ним здоровался за руку начальник училища. И случай с Сухомлиновым, как он понял позже, не принес ему лавров, а даже что-то испортил во взводе. Он понял, что, собственно, с зажженной папироской он допустил ту глупость, которую уж шалостью никак не назовешь… Хотя где-то глубоко жило чувство удовлетворения, которое он все же получил тогда, даже и объяснить не мог, почему. И потому он хотел помириться, а не повиниться…
Серега Карсавин был уверен, что Глеб сам подойдет к нему, как только он его окликнет, и тогда уж он найдет нужные слова… И все решится само собой. Но странное и непонятное чувство не позволило ему окликнуть Сухомлинова, хотя тот прошел совсем рядом, равнодушный, спокойный, совершенно не замечая его.
Карсавин пережил неприятное болезненное чувство, что с ним бывало редко. Желая как-то освободиться от этого чувства, изжить его, он неожиданно позвал Пашку Скобелева и стал с ним говорить о том, что Лука-мудрец, хотя и умный и дельный мужик, но далек от жизни…
— Сейчас жизнь такова, что офицер крутится как белка в колесе. Так что далеко ему до духовности… — дробно засмеялся Карсавин. И вдруг спросил Пашку: — У тебя с матерью двухкомнатная?
— Нет, Карсавин, у меня с матерью — однокомнатная.
— У меня трехкомнатная и тоже с матерью, — вздохнул Серега… — Но мой отец генерал. Он заслужил и погиб не в пьяной драке…
Пашка непонимающе пожал плечами: его это мало интересовало, да и Серега Карсавин едва ли мог бы толком ответить, почему затронул квартирную тему. Но только сейчас Карсавин больно почувствовал, какую занозу всадил в его сердце этот диковато-бедовый вице-сержант Сухомлинов.
28
Полным ходом шла подготовка к параду. Суворовцы всегда были престижны на праздниках и потому с удовольствием разминали кости на репетициях.
Ожидали командующего округом, и суворовцы, пройдя мимо трибуны ровным, изысканным шагом и получив «добро» руководящего генерала, были распущены, в то время как воинские части усиленно муштровали.
Мишка Горлов и Серега Карсавин стояли рядом, оживленно посмеиваясь. К ним и подошел начальник политотдела, полковник Игнатов.
— Ну, молодцы, чем занимаетесь? — расплываясь в добродушной улыбке, спросил он.
— Да так, товарищ полковник, анекдоты травим…
— Любопытно. Если не секрет, о чем?
— Призываю хорошо учиться, — нашелся Карсавин.
— Интересная пропаганда. А ну, расскажи — и я послушаю.
— Боюсь, товарищ полковник, накажете.
— Да нет. Если полезно, сыну дома расскажу, — рассмеялся полковник. — Лентяй несусветный.