Тамада

В учреждении, где работал Свистулаев, выступал известный рекордсмен по высотным прыжкам. Каждый из зрителей, знавший по фотографиям этого смелого юношу, старался всмотреться в его лицо и прочитать на нём неуловимые черты, определяющие в человеке отвагу и решительность. Рекордсмен вёл себя скромно, но Свистулаев наседал на него, хлопал по плечу и уже давно перешёл на «ты».

— Ты, Коля, брось зарываться… Завтра я бью твой рекорд…

Рекордсмен скромно улыбался.

— Ну-ну, давайте…

Вечер открыл Свистулаев. Несмотря на жару, он вышел на сцену в меховых унтах и в кожаном шлеме.

— Товарищи, — объявил он, — сегодня мы расскажем вам об ощущениях на затяжных прыжках. Валяй, Коля!..

Затаив дыхание, зал слушал захватывающий рассказ смелого и отважного юноши.

— Мороз доходил до сорока градусов. Самолёт достиг потолка — мы находились выше восьми тысяч метров. Сев на борт, я почему-то вспомнил о своём годовалом сыне. Получив сигнал, я рванулся вниз, одновременно нажав на кнопку секундомера.

— Одну минуту, Коля. — Свистулаев отстранил парашютиста. — Товарищи, разрешите пояснить: перед прыжком каждый из нас кого-нибудь обязательно вспоминает: жену, сына или у кого нету, то и отца. Это уже доказанный факт…

— Проскочив первый слой облаков, я запел… — продолжал парашютист.

— Вот это уже неправильно! — заметил Свистулаев.

— Это для того, чтобы уравновесить давление на барабанную перепонку, — пояснил рекордсмен.

— Неправильно. Старая теория. Во-первых, встречный ветер попадает в рот, чем и тормозит падение. Во-вторых, заболеть можно: выпрыгнул здоровый, а приземлился с ангиной. Неправильно, дорогой товарищ…

После вечера рекордсмен предложил Свистулаеву встретиться на аэродроме, полетать на новой машине.

* * *

Свистулаев прибыл туда на другой день. У самых ворот он неожиданно повстречал Люсю,

— А вы куда?

— Ехала с вами в трамвае, помните, в тот раз, и заинтересовалась авиацией. Приехала поглядеть на прыжки!.. Вы прыгаете сегодня?

— Ну как же! Сегодня мой сто сорок восьмой прыжок! — не сморгнув, соврал Свистулаев.

— А можно мне с вами пролететь сегодня? — робко попросила Люся.

— Вдвоём с вами с удовольствием! Там за облаками наедине я что-то шепну вам на ушко. По секрету…

Рекордсмен познакомил Свистулаева с начальником парашютной школы.

— Значит, хотите полетать?

— Д-да… — не совсем твёрдо ответил Свистулаев.

— Отлично!.. Сразу видно, что вы смелый человек.

— Как сказать, не очень, но смеловатый…

Получив разрешение на полёт, Свистулаев залез в кабину и гордо стал оглядываться по сторонам, разыскивая Люсю: ему хотелось похвастать перед нею. Скрылась, обидно.

Пилот, сидевший впереди, надвинув на лицо полумаску очков, выслушивал приказание начальника школы.

— Произведите ознакомительный полёт с несколькими фигурами высшего пилотажа!

— Есть!

— Самолёт тронулся, очки запрыгали на носу, Свистулаев начал их прилаживать, решив проследить момент отрыва самолёта от земли, а приладив наконец резинку, он глянул за борт и ахнул: далеко-далеко внизу лежали выгнутые крыши ангаров. И тут он понял, что никогда в жизни он не прыгнет, что это бред, что он, оказывается, любит тишину, кровать, трамваи, компот, мух на окне. И всё то, от чего он, дурак, отрекался, казалось ему сейчас таким родным и милым!

Пилот вёл машину бережно. Прошли первый слой облаков, мотор пел полным напряжённым голосом. Но вот он умолк, и самолёт, мягко покачиваясь, бесшумно повис в воздухе.

— Парашютирование, — крикнул пилот, — правда, приятно?

И не успел Свистулаев кивнуть головой, как машина, свалившись на правое крыло, завертелась в сумасшедшем вихре. Отважный Свистулаев, вцепившись в сиденье, с остановленным сердцем глядел куда-то поверх крыла, облака каруселью неслись перед глазами. Со свистом выйдя на прямую, пилот крикнул:

— Штопор! Мы сделали четыре витка…

Что-то знакомое послышалось ему в голосе пилота… Пройдя по прямой и дав Свистулаеву прийти в себя, пилот сделал лихой переворот через крыло: горизонт провалился куда-то вниз, косо по вертикали пересёк поле зрения, и облака вдруг бросились на машину. «Ну и ну! — думал Свистулаев, повиснув на бортах кабины. — Прощай, мама!»

В это время пилот убрал газ и поднял очки. Свистулаев обмер: это была Люся! Люся вела машину! От удивления он чуть не выпрыгнул из самолёта. Она улыбалась.

— Вы выполнили своё обещание, и мы с вами теперь действительно вдвоём за облаками. Наедине… Хотите ещё фигурку? — невинно спросила она. — Вы какую любите?

Он показал руками что-то неопределённое, напоминающее волну.

— Горки? — обрадовалась она. — Пожалуйста!

Верный способ вызвать у любого человека тошноту — лететь «горками», раскачивая машину с хвоста на нос. На пятой горке отважный Свистулаев завалился в кабину и через секунду показался обратно бледно-зелёный, с блуждающими глазами.

— Ну, как, нравится? — спросила Люся.

Он покривился.