Там, за передним краем

— Несомненно, — согласился Николаев, — что-то в карьере есть. А если это не то, что мы ищем? Потеряем зря время, задачу вовремя не выполним. Давайте сделаем так: я с Ушаковым и Туголуковым пойду к карьеру, может, что прояснится. Муравьев с Никитиным и радистом Кудряшовым обследуют северо-западную часть квадрата. В вашем распоряжении час. Встречаемся здесь. Будьте осторожны, не нарвитесь на патруль.

Через несколько минут разведчики растворились в темноте. Николаев, Ушаков и Тэкки направились к карьеру. Пролезли через орешник, залегли. Внизу темень непроглядная. Стоп! А это что? Два синих огонька. Движутся. За ними еще два. До слуха донесся рокот моторов. Все ясно: идут машины. Сюда идут, в карьер. Значит, с той стороны есть дорога. Синие огоньки спускались все ниже и ниже. Остановились. Послышались негромкие голоса.

«С какой целью приехали машины? — думал Николаев. — Привезли что-то или повезут отсюда?»

Тихий говор внизу внезапно прервался резким, лающим голосом:

— Форзихт, ду нарр. Ду вирст дас гешосс верфен! (Осторожно, болван. Снаряд уронишь!)

«Ага, — догадался старший сержант, — снаряды грузят. — Выходит, тут склад. Если бы чуть светлее было…»

Неожиданно в той стороне, куда ушли Муравьев, Никитин и Кудряшов, раздались автоматные очереди, ухнула граната. Еще автоматная очередь. И все стихло.

«Нарвались на патруль, — определил Николаев. — Сейчас возвратятся к той сосне. Надо идти туда».

Оставив в кустах орешника Туголукова, старший сержант с Ушаковым отползли назад и стали тихо пробираться к сосне-рогатке. Не спешили, прислушивались. Вот в стороне хрустнула ветка. Кто это? Патруль, случайный человек или наш разведчик? Потом послышалось учащенное дыхание. Кто-то спешил. Тихий посвист дрозда. Наш! Отозвались. Из темноты выросла фигура Никитина.

— А где остальные? — спросил Николаев.

— Сейчас будут. Кудряшов ранен. На патруль мы все же нарвались. Два немца с собакой шли. Собака и унюхала. Кинулась к нам, залаяла. Солдат из автомата по кустам дал очередь, попал в руку радисту. Я первой же очередью собаку уложил, Муравьев — фашиста. А другой залег за пень и шпарит оттуда. Из автомата его никак не достанешь. Пришлось гранатой… — Прервал рассказ, замер. — О, идут! — Снова тихий посвист дрозда. Такой же ответ.

Около сосны-рогатки Муравьев снял с плеч рацию, два автомата, устало сел на землю. Доложил:

— В том куске леса никаких реактивных минометов нет. Все проверили. И с патрулем повстречались. У Кудряшова пробит локоть правой руки. Я потуже перевязал его. Но работать на рации он все равно не может.

— Почему же не могу? — обиженно произнес Кудряшов. — Пожалуйста, левой. Я тренировался. Все будет в порядке, не беспокойтесь.

С каждой минутой становилось светлее. Сквозь кроны деревьев уже проглядывало светло-серое небо. Неслышно подошел Тэкки Туголуков.

— Товарищ командир, — нагнулся он к сидевшему Николаеву, — на дне этой большой ямы, однако, стоят какие-то трубы на подставках…

— Трубы? — приподнялся старший сержант. — И их видно?

— Да, видно.

— Пошли, посмотрим.

Действительно, видно. Но не трубы, а реактивные минометные установки. Две десятиствольные и одна шестиствольная. Они уже были заряжены. Надо быстрее передать их координаты артиллеристам, подсказать, чтобы огонь вели из гаубиц. Ишь, как хитро придумали! Лес, глубокий карьер. После залпа на ровном месте дым бы столбом на десяток метров поднялся, а тут едва выйдет из карьера и рассеется в лесу. Попробуй, засеки их. Но теперь им крышка!

Бегом к рации.

— Быстрее включай, связывайся с нашими. — Видя, что Кудряшов сам сделать ничего не может, попросил: — Ты говори, что и как надо настраивать.

— Поначалу вытащите рацию из рюкзака, — сказал солдат. — Я буду показывать, а вы настроитесь.

Вытащили и… замерли в оцепенении: в двух местах она была пробита пулями. На всякий случай Николаев все же включил ее. Ни единого звука, ни шороха. Вот так ситуация! Что же теперь делать?

— Я попробую соединить напрямую, — сказал Кудряшов. — Может, и получится. Только помогите мне отвинтить и снять крышку.

Ушаков достал отвертку, снял крышку, стал подсвечивать радисту фонариком. Тот левой рукой копался во внутренностях рации. Она вроде зашумела, в наушниках раздались характерные потрескивания. И тут же смолкли. Сколько ни бился солдат, ничего не получалось.

— Быстрее можно самому к артиллеристам сбегать, — ворчал Ушаков. — Тоже технику придумали.