Там, за горизонтом

– Фукусимой, там теперь филиал Чернобыля и трёхголовые киты плескаются. Если вдоль берега идти, то не заметишь, как лысым импотентом стал.

– Сурово, надо и нам счётчик Гейдера, нет… Гейгера где-нить надыбать да красную рыбу по осени проверить, а то как бы самим не облысеть с видом на половину шестого. Не хотелось бы, я, можно сказать, только-только жить начинаю. А морячки… уцелели, значит, респект им и уважуха, интересно, как им это удалось? Связаться с ними не пробовали? Хотя о чём это я, – кисло сморщился Михаил, найдя взглядом почерневшую пику антенны, торчащую над деревьями скорбным напоминанием о тщедушии человеческом перед силами природы.

Связь у поселенцев ныне работала как бог на душу положит, то есть никак. Хочу – ловлю, хочу – не ловлю.

Во время одной весенней грозы, как всегда внезапно налетевшей из-за сопок, поселенцы не успели отключить радиоаппаратуру, за что сразу поплатились. Зависшая над посёлком туча, состоящая из плотной ватной тьмы, будто специально выцеливала железо, стремящееся проколоть небо. Радиоузлу досталось по первое число, благо Виктору, сидящему у приёмопередатчика, хватило ума свалить оттуда подобру-поздорову после первого небесного намёка, вонзившегося в ближайший громоотвод. Дав радиолюбителю секунд тридцать на эвакуацию, небесное электричество проверило на прочность создание рук человеческих и наказало их за проявленные халатность с беспечностью.

Отшумев и отсверкав, туча важно поплыла мимо, периодически отстреливаясь сверкающими огнями из разных частей тела, так как определить зад и перед у неё решительно не представлялось возможным. Люди, вернувшиеся на радиоточку после исчезновения угрозы с неба, оценили ущерб – восстановлению то, что подверглось проверке, не подлежало категорически. Просто нечего было восстанавливать. Сгорело всё нажитое непосильным трудом, в том числе никуда и ни к чему не подключённое и стоявшее в сторонке, но провода и кабели… По ним беда-огорченье добралось до добычи, как бы намекая, что нефиг было держать в кунге канистры с бензином для генератора. От резервной машины с аппаратурой остался один оплавленный и покрытый сажей остов – полыхало знатно.

Через несколько дней Владимир притянул на тросе ещё одну машину и привёз из бывшей учебки мотострелков гору различной аппаратуры, жаль, довести её до ума никак не получалось. То в одном месте что-нибудь вылезет, то в другом развалится. Вроде собрали всё как надо, а не выходит каменная чаша. Приём и передача, как было сказано выше, работали через пень-колоду, если не сказать хуже.

– Наладим мы нашу шарманку, – сплюнув в пыль, преувеличенно беспечно отмахнулся Владимир. – Дай только срок, дадим мы ей тяму, накрутим хвоста.

– Ни минуты не сомневаюсь, что наладите и дадите, и с хвостом ты красиво завернул, – нисколько не усомнился Бояров, отпихнув Рекса, место которого мгновенно заняла Зена, требовавшая своей порции ласки, а за мамашей уже толклась разбойная троица.

Что интересно, остальным селянам котяры, будто делая великое одолжение, позволяли себя гладить и лишь к Боярову набивались сами, порой устраивая между собой настоящие драки.

– Хотелось бы побыстрее, ведь парни на судне с кем-то серьёзно за жизнь говорили, вряд ли они сами себя от большой скуки развлекали, значит, где-то ещё живчики шастают, и с дизельным топливом у них полный порядок.

Сечёшь фишку?

– Секу, чай не дурнее паровоза. – Владимир резко отдёрнул руку, было протянутую к Зене.

Млеющая кошка бдительности не теряла, вознамерившись лупануть нахала, приподняв для этого правую переднюю лапу.

– У, злыдня хвостатая! Ты меня подводишь к мысли, что наши говорливые парни обосновались где-то в тех краях, куда мазали лыжи мы с брательником?

– Теплится у меня такая мыслишка, – не стал отнекиваться Михаил. – Вряд ли кто обосновался в южном Китае или Вьетнаме, хотя кто его знает – это я про Вьетнам; скорее всего, выжившие застолбили Таиланд или осели на тропических островах.

– Почему там?

– Потому что подальше от крупных промышленных центров с их постапокалиптическими и экологическими проблемами. Представь, сколько там различной химии и отравы без присмотра осталось.

– Угу, не додумал, обязуюсь исправиться к следующей пятилетке. И чем они тебя заинтересовали?

– При всех плюсах родимых берёзок и минусах ностальгии…

– …ну-ну…

– …и прочих разных вариантах выбора, я склоняюсь к мысли, что жар костей не ломит.

– То есть ты не горишь желанием переть лосем в неизвестность за Байкалом и Уралом, но готов разменять снег у порога шоколадным загаром и кокосовыми пальмами у циновки бунгало, – криво усмехнулся Владимир. – И кто ты после этого?

– Чья бы корова мычала, – шутливый наезд не выдержал критики, сражённый одной-единственной ответной фразой.

– Так я и не мычу. Если тебе интересно, мы с Галкой сами на запад не рвёмся, а на юг перелететь были бы не против, а если – заметь, если – отбросить мысль с дрейфом в сторону Африки, оставив в уме только пределы бывшей родины, то я голосую за наши Малые Васюки. От добра добра не ищут, Миша.